оровицкой башне и

г — ожили, потянулись друг к другу, сплелись в мерцающий звездной пылью узор, завязались продол

туманную плоть. А горит-то как, жарко горит, окаянная! Оттого все сны мо

олос. И не разобрать: мужской или женский,

о сада. Гуляют, надо же. Не спится им ночью. Впрочем, ночи сейчас на завис

рука, длинная и полупрозрачная, чуждо-нечеловеческая. Прошла сквозь узор снов, впитывая и вбирая ночную тьму и звездный свет. Легко преодолела расстояние до Храма Х

, — сказал

спрятана хорошо и надёжно, её так просто не поймать. А вот плоть можно разрушить вмиг. Этим и пользуются кошмары,

— помолчав, ска

ивилась Дрёма. — Ещё с тех пор, ка

и. Деревья стали выше, зашумели тысячами голосов древнего бора. Воздух пропитался запахом хвои, ночной свежестью и дымом костров. Языческое капищ

ли ветер. — Но я чувствую, что быть

рудные искры. Закрыли деревянных идолов, спрятали огни древнего капища. А потом

— Коль станет тяжко, позов

окутанная туманом и смолистой тьмой. Что поделать, не люби

ожа руки, — предупредил он

ении превратились в хрустальные колокольчи

то ты знаешь, знаю я. И наоборот. Н

о Дрёма сумела разобрать кивок. Так-та

, сама п

оне

диночестве. Посмотрела на полыхающие золотом к

ь. А то, что меня слепит, так ему всё ра

на храм сво

*

ничем не отличаясь от предыдущего. А вот вечер тяну

ту растеклась горечь табака с привкусом вишни. Мать всегда говорила, что курить такие сигареты могут только интеллектуалы, непризна

т серых стен квартиры, дрожит, миг — и рассеется пылью. — Сколько собрала

а ничего не вышло. Ничего — это экономист, это цифры в глазах, это прокуренный голос

Собственные недостатки не казались столь удручающе

ы же раньше… Поч

и желаний — только пепел и пыль. Так бывает в местах, где века назад

к, шевеля каштановые волосы. Вся она — сухая, стройная, смуглая, с карими в черноту глазами. И движется резко и быстро, никакой

не вышло. Прохладный ветер, но какой… неправильный. Духо

олько лет назад. Металлический столб, еле крутящееся колесо на его вершине и две мощные цепи, прикреплённые к нему. На свободных концах цепей — узкие доски. Дет

уда на дорогу?! Н

дороги и смотрел на приближавшуюся женщину в зелёном платье. Из-за поворота,

— фары не забыл включить, а объеха

, что хотела наказать, и метнулась в сторону. Машина на скорости пр

овор в метро. Истеричная девица и cтарая сплетница — не та к

иматься кто угодно. Органы там, что-то иное. Достаточно на свет

ице. Сволочи. Всё равно таким нет прощения. Из корыс

воспоминание. Даже не вспоминание, а его тень, вытянутая и тре

несут все новости на блюдечке с голубой каёмочкой. Вновь раздался скрип ржавых качелей, залаяли собаки, непутёвый Б

часа, чтобы ночью можно было спокойно спать. Но спать ей не хотелось. Она прошла

рассеянно подумала Тамила,

звучный, будто в трубу кто насыпал песка. Вроде всё слышно, но при этом есть ощу

и не смог научиться жить в семье, воспринимая себя её частью. Было вообще удивительно, как они жили вместе до этого. Отец, Владимир Антонович Соловей, не способен был

кто-то пронзительно взвизгнул, рука дрогнула, коричнев

рвую попавшуюся под руку т

учалось. Обязательно случалось что-то такое, что потом приводил

себе в комнату и закрывалс

о то, что про Тамилу оба словно забывали. Такие дни казались серыми и блеклыми, а

олзли мурашки, и хотелось кричать. Только нельзя было размыкать губ, иначе чудовище метнется сгустком тьмы вперёд, войдёт в глаза, оплетёт с ног до головы и утянет за с

ц. А чудовище, испугавшись взрослых и света, рассеялось, как чёрная пыль. Но никто не

вучно плакала, но

кульбит, тошнота подбиралась к горлу, а перед глазами появлялись цветные тени. Что было потом — она

а жестоко засмеять, а отцу, ка

доедливый сосед, который вдруг решил сменить квартиру.

ь за кофе. Он уже подостыл, поэтому можн

, но никак не людей. Тамила невольно задумалась, пытаясь понять, почему вспомнилось чудовище из ночных кошмаров. Да и как оно появ

был. Тамила поморщилась, встала и вылила остатки в раковину.

прямо в окно, и казалось, что раскаленные электрические лучи

адони становились влажными, Тамила впивалась пальцами в одеяло, под которым было нестерпимо жарко. Тьма не двигалась, живой кляксой замирала

оропливо. Возле тьмы появлялся белый червь

имая, что палка — это лапа,

ле уши берушами. Звук больше не повторялся, но чудовище продолжало метаться по потолку и стенам. Его можно было видеть только краем глаза и лишь в движении. Дев

вно не осмеливалась. Лежала, боясь вздохнуть. Сон был слишком похож на реальность. Потом становилось спокойнее, и о

и закричал. Поэтому оно его и забрало, а её — нет. Сон или реальность? Тами

не выскольз

бюджета. Поставила чашку на место, решив, что бодрящих напитков

елефонного звонка з

глядя, — прошипела

о по рабочим вопросам или с очень близкими людьми. Последних у

иза не считает, что почти ночь — это повод н

взяла

ваться подруга даже не подумала. — Помнишь, что н

но потом спохват

ь, что не буду рабо

ускать его не стоило. Но если совсем не будет

Ничего не знаю. Соберёшься и пойдёшь.

стыдно, подру

ились. В эту субб

а Корженевская. — Завтра теб

те

была ночь. Уверенность, что придут имен