ЛЕГЕНДЫ О ПРОКЛЯТЫХ 3. ОБРЕЧЕННЫЕ

м смотри, жир не застуди. Ночью мо

о кулаком, а потом попытался ущипнуть за кр

лужить. Небось проворовался, да? Все запасы сжирал в крепости, а, Бади-и-и

й по дрова, да по сторонам оглядывайся.

бья посмотрел на следопыта и

зовут. Мать говорила, в сумеречном баорды водятся, и тени бродят, когда луна из-за туч

ебал, Бади-и-и? А правду говорят, что это ты шеану Ланту после сожжения с

д верхняя губа слегка подрагивала, и видно было, что он нервничает, а то и злится. Кто знал Бада, удивился бы

живо гниешь, оттого такой тощий? Или

й, хоть и был тучным, но даже стоя в по

отменно кормила,

лос выбилась из-под шапки на морщинистое, обветренное лицо главного следопыта Гарана, и он торопливо сунул ее под мех, - кто-то из местных, видать, м

о кормят, зима-сука всех косит: и людей, и зверей, а вот таки

лизко к Равану. Там продовольствием разживемся, весть в Лассар об эпидемии отправим и обратно

ошадьми разжиться, там еще их

раганов. Люди умирали от чумы и голода, сходили с ума, теряя близких одного за другим. Над Гараном стоял вой обреченных на смерть или схоронивших свои семьи. Многие тогда в армию Ода ушли – воинов хотя бы кормят, по цитаделям провизию развозят и вещи теплые, когда совсем голодно, но только дозорным и солдатам. Бад потому и согласился стать пушечным мясом в услужении у Оды Первого – семья с голоду пухла. Сначала старшая сестра умерла, потом отец не вернулся с шахты, и тогда Бад в армию подался. Хотя, что греха таить, таскал он и зерно,

У него в животе уже с неделю, кроме коры с деревьев и мерзлой картошки, которую они взяли с собой, ничего не было. И то, картошку делили одну на четверых, чтоб до конца пути хватило. Одно и спасало – дамас. Этого добра было много. Иногда хотелось напиться до беспамятст

ми – бездна рваная с бисером звезд. Красиво какой-то пугающей ледяной красотой, его всегда заворажи

ему нравились ее глаза, он смотрел то в синий, то в зеленый и чувствовал, как сердце заходится от сладкой боли. Наверное, он ее любил. Таскался везде, словно щенок преданный. А однажды увидел, как она в пруду моется. Волосы светлые распустила, и они по телу ее сочному вьются, между ног путаются и за соски алые цепляются. Бади сам не понял, как руку под мягкое, дрожащее от напряжения пузо сунул, потом под резинку штанов и на

з нее дамас на тулуп полился тонкой красной стр

ная, и добрая. Любила Бада, конечно, не так, как он ее, а, скорее, по-сестрински, и хлеб приносила для них, когда старшая сестра стряпчего умерла, мать слегла, а пекарня закрылась, и семнадцатилетний мальчишка остался в семье за главного. Только злые языки болтали, что Ланта муку не из амбара цитадели брала, а

ы придут тени и поглотят весь свет на земле, а путь для них проложат в наш мир мадоры и гайлары. Вот и истребляли каждого, на кого сосед донесет. На Ланту тоже вот так донесли. Он мог ее спасти, мог перед казнью дверь открыть в чулане, ведь он там нес дозор тогда, но Бад не стал…он ис

на голову лысую, покрытую струпьями, поднимет и прохрипит ему, что он – проклятый предатель и жалкий трус. Стряпчий помнил, как утром после казни кто-то голосил жутким голосом, чт

нту. Давно их не было. Все так ярко, как и наяву. Он думал,

ли, и гарью воняет мерзко и тошнотворно. С облегчением выдохнул, когда увидел, как тлеет край пустого вещевого мешка, упавший в гаснущий огонь. Пнул

ного дыхания. Бад поудобней устроился у ствола ели, поднял повыше воротник, отыскив

рох то с одной стороны, то с другой. Бад вскочил на ноги и быстро осмотрелся – н

У меня огонь почти пога

я. Оружия на всех не хватало, да и зачем стряпчему оружие, ведь он в отряде совсем для других целей. Баду вдруг показалось, что слева быстро промелькнула чья-то тень, он тут же обернулс

Хватит! Я знаю

этим гребаным шутникам, потому что они его разозлили и напугали, а Бади злится очень редко, но, когда злится, он может сильно ударить…как

что отвратительное и жуткое. Тяжело дыша, Бад всматривался в полумрак, и тонкие струйки пота впитывались в льняную руба

метив темную фигуру за дер

, все еще хлестала кровь какими-то монотонными толчками. Стряпчему вспомнилось, как рубил головы свиньям на бойне его отец, и как его тошнило, когда он заглядывал в раны на тушах. Бади очень хотел заорать, ему даже казалось, что он орет, но на самом деле не издал ни звука, попятился назад и на кого-то или на

хлеб, Ба…свежий

, и у Бади зашлось от страха сердце, а по телу прошла волна ледяного ужаса. Снова повернулся – Ланта стояла на пре

хлеб, Ба…свежий

Бад бежал от этого мерзкого голоса, сам не понял, как споткнулся и упал в костер. Облитый дамасом тулуп вспыхнул и загорелся. Бади закричал очень громко, нача

хлеб, Ба…свежий

*

емся снегу, заставляя его сверкать самыми разными оттенка

ой конец, кролика, - сказал один из смотрящих цитадели Раван, – по

сть. Некоторые и этого не видят. Смотри за дорогой, а

несколько городов, и с тех пор люди там не

шее и верить в того, кто это лучшее обещает нам обеспечить. Даал выжигает все на

рвый лучше. Он даже не

же принесут в жертву жирного кабанчика и раздадут мяса людям? Саанан меня раздери, отчего я не гонец? Я б

ртву Иллину, то его мясо отдадут астрелям, а не людя

такие,

давно. Отряд из трех следопытов и стряпчего продвигался в сторону Равена, чьи знамена развевались на трех шпилях башен и сверкали белизной даже издалека. Отличите

рассмотреть. Прибл

ей не хватало, са

ыл обоз с продовольствием, и на несколько недель солдаты смогут забыть, что такое

Вижу, как на военных плаща

дороги занесло так, что ни один обоз не подобрался. Наш

и из Гарана.

ка не может понять, что именно. Потому что ничего странного в них не было. Уставшие и изможденные дорогой, они шли довольно медленно, нетвердой походкой выбившихся из сил странников, и их одежда, припорошенная снегом, так же выглядела вполне обычно. Но сердце Рана билось все быстрее и быстрее. Ему почему-то стало жутко и хотелось закрича

ронние люди, заглушая вопль смотрящего. Раздался грохот поднимаемых на цепях реше

те! Неееет! Н

ят странники. Он продолжал кричать своим, чтобы они бежали прочь, и полз назад, сгребая дрожащими пальцами снег, потому что видел, как

ие трещины, обнажая черное ничто, дыру под кожей. Они заглатывали головы своих жертв ртами-дырами и тела несчастных конвульсивно дергались, словно с них высасывали жизнь, а потом выплевывали на землю, чтобы через несколько секунд убитый поднялся на ноги и посмотрел на мир черными без белков и радужки глазами. Ран спрятался у самого забора, но назвать это место укромным было бы неверно, скорее, наоборот, он сидел на самом виду, и солнце светило ему прямо в лицо…во

й луны закончились. Только бывшему смотрящему казалось, что это далеко не последняя деревня