ветом, и сердце Ринки затрепыхалось пойма

пышным кружевом. Старое, дряхлое тело просматривалось сквозь ткань. Из-под подола торчали сухие вол

о, сколь жалко и мерзко. Просто с

очка, чтобы самому скакать на тебе, – прокряхтел

сло и поманил Ринк

ровь разогнать. Небось никогда не пробовала дейренског

щилась на него широко распахнутыми глазенками и не могла

гляд, эрл гн

бойся, н

зменившим

ли мне позвать слуг, чтобы

и почти без сил рухнула в кресло. Руки тряслись. Пришлось зажать их ме

Да не трясись, как заячий хвост. Чай, я не насильник ка

у слегка замутило. А может ее за

девушке, из второго сделал глоток, откин

убами. – Ничто не согревает к

он строго гл

его же н

выдохнула она

ведя к переносью

ка, я не люблю, когда мне перечат. Давай-ка ты буде

одним глотком допил свой б

вздр

на ее колено, поверх сорочки. Старческие пальцы

, а потом я тебя уложу в постельку. Вот увиди

ить старика, она взяла свой бокал и чуть пригуб

, из которых выглядывали пучки седых воло

чувствую, как мой петушок поднимае

. Его лицо оказалось так близко, что Ринка, едва

еснулась на эрла, потекла по его подбо

гнул старик, брызжа с

Тамаск вдруг схватился за горло. А Ринка

полилась белая пена. Глаза расширились, завращались, едва не вываливаясь из глазниц.

ал старик, захлебываясь со

, безвольно упала. Все тело забилось в конвульсиях и, бул

мительно, что Ринка не

исходящее казалось ей диким сном. Липким кошмаром

е в силах двинуться с места. Не в силах о

накрыла ее с головой, отрезая все звуки, кроме биения собственного пульса в висках. Этот пульс гром

езапно

визжала во всю силу легки

женных кто чем. Кто-то сжимал в руке тяжелый канделябр, кто-то кочергу, кто-то щипц

. И на их вытянутых от удивления

– знакомый голос громы

октями, в спальню во

рх

обрадовалась

о разило табачным дымом, женщинами и спиртным. Шелковый шейный платок

робормотал кто-то из

так вас напугал? – Герхар

полупрозрачной сорочке. Руки, прижатые к

а ни мертва, не

она одними губами.