инакс, господа». Тогда Тимур не придал значения ни названию города, ни его пышному убранству. Молодого фотографа-омегу, который только приб

те среди молодежи и известных критиков. Он старался заснять реальность. Всегда настоящую, не наштукатуренную, пусть уродливую, но реальность. И его контрасты поражали сознания людей. Четыреста лет мира не смогли создать рай на земле, научить благородству и добродетели —

е, которую когда-то заплатила планета. Сейчас воспоминания и города-призраки — не больше, чем страшные сказки на ночь, история, обернувшаяся в пепел, тлен. Человечес

овиной, а мир подкатился к краю пропасти, омег катастрофически не хватало. Изначально более слабые, лишенные собственных истинных пар, многие умирали следом за своими альфами, и начался полномасштабный демографический кризис. Омег запирали в клиниках и домах для размно

и десятилетия борьбы за элементарное равенство, есть случаи, когда омег притесняют, не хотят брать на более высокий пост или специфическую работу, занижают оценки, и вообще принимают с пренебрежением. Большой бизнес остается закрытым для омег, увы. Но… реальность такова, что слово аль

никальных», особенных и упрямых. Он вырос в приюте, где ему пришлось вытерпеть мн

р Монтессори, 5 мая 2410 года. Прости меня, малыш. Я должен тебя оставить, но это не значит, что я тебя не люблю. Если судьба будет к нам благосклонна, мы еще встретимся». Больше ничего ему родитель не оставил. Но мальчик сохранил пожелтевший с годами клочок бумаги. Это

мира так, как видит его сам, и мальчик проникся глубоким уважением и благодарностью за то, что мужчина не воспользовался юношеской наивностью, а помог расставить приоритеты и перенапр

обманывают и лицемерят, глядя тебе прямо в глаза. Только камера способна заснять то, что каждый

когда очнулся со сломанным носом и множественными гематомами в лазарете приюта, когда выхаркал, наверное, с пол-литра крови, едва дополз до уборной, когда единственным

рый уже давно ну слишком активно навязывался. Сперва альфа пытался ухаживать, потом дразнить, потом угрожать, а потом перешел в наступление —

альфе, что от того разит похотью, и залепил пощечину, когда тот обнаглел настолько, что полез к нему в трусы, альфа жестоко проуч

ривели к потере нюха. Нет, он ощущал запахи, но только словно сквозь толстый слой ваты, легкие, ненавязчивые и не все. После этого он понял, что никогда не найдет свою пару — все будут ему лгать, лицемерить, тянуть к нему свои руки в ж

ропал из приюта. Тимур не интересовался, что с ним стало, его это не беспокоило. Тем более, что тому альфе скоро исполнялось восемнадцать, а в таком воз

довал сам профессор в ВУЗ в Париже, и через два года Тимур Монти — омега сменил фамилию, не желая оставлять себе хотя б

того, не особо уделявший себе внимание как омеге, Тимур предпочитал выглядеть как бета — без вычурной модной одежды красоток-омег, отдавая предпочтение стилю «кэжуал». Ведь он без своего обоняния и так

и практически единственный друг, то быть бы ему изнасилованным бесчисленное количество раз, но именно этот парень спас Тимура от подобной участи. И нет, секса у них никогда не было. Именно после того, как у него, Тимура,

не смогли полностью стереть те страшные кадры ядерных точечных ударов с поверхности земли, с ее тела. Оплавленные камни, гигантс

тнувшей веточке под ногами, в оплывшем камне когда-то высоких зданий, в темных пугающих провалах глаз домов, нынче исковерканных чудищ, утыканных металлическими арматурами, обнажившими свои уродливые скелеты, в упавшем неестественного ц

ря на то, что он омега. Хотя это не было легкой победой. Как и прежде, омег не все считали за людей, отводя им место уд

скрывшая вены твердь, разгуливал слепой старик. Его куцая белая бородка и такие же белые глаза приравнивали его к призраку, а худоба и грязного серого

оистине «чудо». Он не встречал людей в зонах отчуждения, слишком высокая была уплачена цена в Третьей мир

згуливать? Мало ли кого пород

олько ра

ко детским звучанием, и так не подходящим этому странному субъекту. — Бояться надо не монстров, бояться надо людей. Потому что все, что радиация могла породить, она уже по

не одну сотню раз. И было что-то естественное, не заставляющее усомниться, что этот человек принадлежит горо

нимков удаляющегося человека, словно живого напоминания об уходящей в забытье эпох

галерее «Дю Плесси», но так и остался. Он все еще бегает с камерой по округе, выискивая ракурсы фантастичес

этот город, но не на его накрашенную искусственную красоту, а на его уродства. Почему гниль Минакса чувствовалась намного отчетливее, чем в том же Танси-сити в Европейском секторе или Миюки в Азиа

с ему угрожает, то, наверное, подумал бы

устраивало все как есть — одна комната была его спальней-студией, а вторую он переоборудовал в фотолабораторию. Нельзя сказать, что он был неряшлив, он был, как многие твор

урнала. Тема — «Уличное искусство». И вот на этих самих улицах Тимур и провел несколько недель, днем и ночью выискивая то, что

ь критически все аспекты, а может, и переосмыслить изначальную концепцию. Между губами была зажата сигарета, «Темный Макларен», именно те, к которым он при

е мог оторваться от лица, изображенного на фото. Хищный опасный взгляд мужчины, определенно альфы

збитыми стеклами; пар, поднимающийся от канализационных люков, тупиковая улица с арочным входом, исписанная граффити, лужи под ногами, в которых отражается убогий пейзаж; альфа, в дорогом пальто с поднятым воротником прислонился

«художник ночи». Тимур даже запечатлел его лицо крупным, насколько было возможно в тех условиях, планом.

тории, но никак не ее лицом. Поэтому у Монти была отвратительная память на лица. Он мог вспомнит

но в сказке, подсвеченный вечерними огнями и лучами заходящего солнца черный автомобиль премиум-класса, впускающий в свой салон альфу, полы пальто которого подхватил ветер, утягивая за собой не только их, но и длинный, небрежно наброшенный на шею шарф. В кадр попал профиль этого мужчины, и

способность раскрыть суть истории и, безусловно, за имя. Теперь его имя было известно в определенных кругах и

едва переступив порог своей комнаты. Приближалась течка. Он знал, поэтому п

лом, регулярно бегая и посещая спортзал; у него были красивые рельефные мышцы, но не перекачанные; продолговатое аккуратное лицо с мягкими омежьими чертами, миндалевидными глазами в обрамлении пушистых ресниц, правильными, в меру полными, губами; длинные стройн

ния довольно долго, он был редактором одного журнала, в котором публиковались первые работы неизвестного студента Монти. Но даже познав с этим альфой первую близость, дальше дело не пошло. Тимур сделал себе подарок перед от

ж… Тимур не питал к нему особых чувств и ни на что не надеялся. Тогда он поддался порыву, совершив этот механ

, познавательно, но, увы, для самого Тимура — бесчувственно. Возможно, он просто неправильный

ел останавливаться где-то надолго, врастать корнями, терзаться переживаниями. Ему так было легче — одному. Он как перекати-поле, стремился туда, куд

мега был готов платить эту цену, лишь бы ег

r>***<

за своим рабочим столом, машинально ответив на приветствие оппонента. — Господин В

ьно изгибая бровь. В памяти застряло слово «фото», но никаких

ного фотографа, так вот… На некоторых

. Я ско

мрачневшее лицо больше не принадлежало уважаемому бизнесмену, сейчас ег

ел в коридор, а его секретарь бесшумной

нии своего секретаря и охраны уже поднимался в

казывали. Но я заметил, что это не просто

льно, со вкусом, альфа не мог это не оценить. Но огорчало, что какой-то фотограф, к

м не самом «чистом» месте может вызвать вопросы у пронырливых и любопытных журналюг. И пусть город был в его власти, созд

а этого фотографа. Надеюсь, он не очередная «ласточка» конкурирующи

ерь следует удостовериться, что этот фотограф и «старый знакомый» — один человек. Второй ош

е… Его ждет одно нерешенное дело в виде полудохлого трупа бывшего сотрудника организации, посмевшего обокрасть картель на несколько миллионов. Пусть этот альфа и был гениальным хакером, но все равно

к. Его не зря боялись подчиненные и опасались партнеры. Он питал странную страсть к издевательствам и насилию, убивая жертв с л

ого, с чем приходится иметь дело таким, как Вебер. Его двуличная натура держала в своих руках ключи от города, но только на своей половине. Т