расчесать твои волосы! – в

не настолько, чтобы не понимать столь очевидного. И последние события – перед тем как очутиться здесь – помнила абсолютно отчетливо. Ощущение громадных, как мясницкие ножи, клыков, рвущих мою плоть и ломающих кости, сложно забыть. Зн

ться там бесконечно! – снова

скосила глаза в ее сторону и прищурилас

ем понятия не имею, сколько уже времени подряд, но не в том ведь суть! Никто не помыкал мной, не глумился над моими чувствами, не лишал меня права говорить, что вздумается. Не мог запретить мне считать себя человеком и не продо

ли. К тому же ни одни земные джунгли не могли похвастаться такой невыносимой интенсивностью красок. Эту предельную насыщенность и многогранность цвета ни с чем нельзя было перепутать. По сравнению с ней все вокруг меня казалось однотонно-серым, словно присыпанным толстым слоем пепла. Но сейчас именно эти приглушенность и бесцветность были мне как бальзам на душу и символ некой свободы и безопа

ваться? – ныла Эбха. – Та

йшие трещины на месте. Полная достоверность. Интересно, это ведь наверняка мой мозг и создал та

ой поговорить! Иди сюда-а

ьствие. – И мне тебя прекрасно и отсюда слышно! И вообще это вроде как мое бессознате

во фыркнула Эбха и опять завела сво

иди! – безразлично отозвалась я,

насупилась она, – дурацк

– Так почему бы тебе не уйти во

зонировал, создавая многоголосое пугающее эхо, от которого у

ились, и в ход пошли угрозы? –

руки, вполне реалистично изображая отчаяние.

твовала! – возразила, все же усаживаясь т

же в последний момент ощущают те

увствуют? – Да, кстати, если уж заш

Иди сюда! – тут же взялась

неуж

ях – равнозначные понятия, но я-то привыкла к другим жизненным

ага и тебе, и тем, для кого твоя жизнь столь необхо

астоящему. Я хочу вер

и, и в этот момент из зарослей за ее спиной вылетел уже знакомый мне здоровен

оставалась здесь. Вся моя квартира вздрогнула и затрясл

покоится-то! – прошип

, не в своем уме? – Поднявшись на ноги, я решила,

с головой подушкой и не буду ее слышать. К

вскочила и брауни, или

чти легкомысленно ответила, даже не оборачиваясь. – При

ос ее стал трансформироваться, становясь глубж

прикоснулась с «моим» воздухом, ее поверхность охватило синеватое лютое пламя. Сверкающая миллионами крошечных граней фигура завопила так, что у меня все внутри свернулось ледяным комком, и горящая конечность обратилась в щупальце или даже хлыст, который с мерзким свистом мгновенно обвил меня

ет легче! – голос Эбхи зв

ания, глядя в черный потолок лично

ое ощущение после того как начала отступат

осипела в черный потолок. – Н

иваешься. Но первое же резкое движение отрезвило, отозвавшись мукой в каждой мышце. Только и оставалось, что бормота

скрываясь сообщая об удовольствии от моих прикосновений столь интенсивном, что исподволь это начало передаваться и мне. Не было никакого чувственного подтекста, никакой нужды, которую необходимо будет удовлетворить рано или поздно, никакого требования большего. От гигантского зверя, нежно и трепетно потирающегося об меня в непосредственной близости от самого, казалось бы, интимного места, не исходило сексуальных вибраций. Только безмятежность и радость от самого факта такого тесного контакта. И хотя я отдавала себе отчет, что где-то там, под этой плотной, гладкой, словно лак, шкурой скрывалась вторая ипостась существа, разрушившего мою жизнь, от самого ласкающегося, подобно огромному коту, монстра не исходило ни малейшей угрозы. Мое чувство самосохранения не вопило истошной сиреной, когда, опустив руку, я задела кончики выступающих из-под губы жутких клыков. Сердце не зашлось в панике или возбуждении, когда громадное, сплетенное из одних железных мышц тело скользнуло рядом со мною выше, тесно прижимаясь и согревая мой здоровый бок. Я гладила его мускулистую холку и спину, про

о. – Твое тепло по-настоящему греет. Если бы он тоже мог… мог да

дная клетка расширилась до предела, создавая еще больше соприкосновения между нами

ю без каких-либо особых усилий со стороны деспота, вдруг заледенели, восставая, отвергая его абсолютно. Распахнула глаза и посмотрела на Грегордиана в почти полной темноте спальни. Мне не нужен свет, чтобы воспроизвести каждую мельчайшую черту его лица и тела. Моя душа об них изрезана в клочья, и ей никогда уже не зажить, но сейчас желание оттолкнуть было в тысячу крат сильнее всегдашнего неконтролируемого стремления прижаться как можно ближе, взять все, что есть, невзирая на цену. Мощное бедро вклинилось между моих ног, понуждая раскрыться для Грегордиана, рот алчно впился в мой сосок, обжигающая твердость члена стала тереться об живот, оставляя мокрый след, когда все тело мужчины буквально пошло волнами от всепоглощ

ла ему, умоляя. –

а, втискиваясь между моих бедер, прижима

регордиан, легко царапая шею зубами. – Ты та

е приемля боле извечного компромисса с уступающей перед похотью плотью. Я бол

что мне не победить в этом противостоянии фи

ках, еще сильнее вжимаясь в меня внизу, почти про

это агрессивнее. Это и так достаточный вы

н голову и толкнулся впер

а, глядя в почти черные в

привычно предельно наполнил меня, вызывая невольный всхлип от ошеломительности самого ощущения, но от этого я почувствовала лишь еще

диан, крутнув бедрами так, что основание члена надавило на клит

рее болезненного унижения, нежели удо

ное, что он готов мне дать. А я больше не хочу довольствоваться частью, отдавая себя

о, что воздух загустел в моих легких. А потом он стремительно скати

умать, прежде чем говорить э