Подмена-3. Напрасная жертва

орчал Грегордиан, настойчи

шку и вытягиваясь на животе. – После вчерашней нещадной сексуаль

ется, успела проспать всего пару минут, как матрас заходил ходуном и в живот уткнулась тяжеленная башка Бархата. Мой зверь заурчал так мощно, что все внутренности затряслись, будто я сидела на стиральной машине в режиме отжима, и стал суетливо и нахально тереться всем телом, торопясь получить больше ласки до того момента, как деспот отнимет у него контроль. Я смеялась, срываясь на взвизги и придушенное хихиканье, когда Бархат мокрым твердым носом щекотно проходился по моим ребрам. Не открывая глаз в полной темноте спальни, обласкивала гладкую, как полированный камень, шкуру везде, где могла достать. Торопливо исследовала и ощупы

о жалоб я от тебя ночью не слышал. Ни одной. Если, конечно, не счесть за них твои совершенно нахальные требования.

зобрался поверх меня, давая в достаточной мере ощутить легкую низкую вибрацию самодовольного смеха в его груди, соприкасающуюся с м

щую твердую плоть. Низкий урчащий стон, требовательный толчок, карающий за дерзость, дразнящее прикосновение волосков, щекочущих мою чувствительную кожу, и стремительно подскочившая температура тела моего деспота – и вот моей у

бедра между своими коленями, он навис надо мной устрашающе хмурясь. Ладно, это раньше мне показалось бы устрашающим,

да молишь меня о большем наслаждении? – спросил он таким

спота, утреннее солнце все равно оказалось слишком ярким для моих глаз, и я при

ия, прошлась взглядом от толстой пульсирующей вздувшейся вены на его шее по широкой, испещренной старыми и новыми шрамами груди вниз, прямо к блестящей влагой головке зажатог

м мире. В краткие минуты, когда Грегордиан полностью открывался как сейчас, мне начинало казаться, что могу просто самовоспламениться или взорваться изнутри, не в силах перенести интенсивности его эмоций, направленных на меня. Это была стихия такой мощи, для описания которой даже самой себе у меня не находилось слов. Окунаться с головой в этот бушующий океан свирепых чувств моего деспота было

аться за улыбкой, хотя горло все сильнее перехватывало от всепоглощающего трепета, ро

юще усмехнулся и, уступив, скатился с меня, освобождая от дикого потока своей требовательной энергии. – Однако

ного побаловать себя бесстыжим рассматриванием его великолепного тела. Господи, как же я все-таки люблю

е-что показать. И прямо-таки уверен

ся еще меньше. – Я безуспешно пыталась брыкаться и выворачиваться. – По

я переубедить. – Грегордиану надоели мои жалкие лягания,

олностью захваченная открывшимся видом на его задницу, и

ись под моими руками, вызывая настойчивое желание тискать их самым н

рыкнул на меня Грегордиан, переворачи

что такого хочешь показать? –

. – Я тебе прямо скажу: мы идем смотреть на место проведения нашего обряда супруже

тем больше это попах

з-за его ехидного и слишком понимающего

но идти с нами? – х

о тебе предстоит, Эдна, – ухмыльнулся белобрысый хитрец, но тут же сменил в

е знала, на некое подобие арены. Именно там проходили все поединки и тренировки в Тахейн Глиффе. Тут же и случилась моя ист

оже которого еще не отобразилась эта сложная карта шрамов, говорящая о годах жестоких сражений и нелегких побед. В моей фантазии он стоял там под прицелом сотен недружелюбных и даже откровенно злобных взглядов, на песке, годами поливаемом кровью и потом, широко расставив ноги и гордо вскинув голову, в

ывала и подушки укладывали на лавки со спинками. Но не это приковало мое внимание. В самом центре арены был установлен невысокий, щедро задрапированный тканью аквамаринового цвета подиум, и то, что располагалось на нем, невозможно было не опознать. Огромное шикарное ложе, вид на которое будет открыт любому, кто посмотрит хоть с ярусов со столами, хоть с галереи и вообще из любого окна, выходящег

твое лицо сейчас следует

палец, неотрывно глядя в

наше место на этом обряде будет за одним и

ть Алево, но я его стойко игнорировала, продолжая сверлить Грегордиана пристальным взгляд

кто придет засвидетельствовать наше

случае не будет означать поставить подписи на документе, –

яглось, будто готовясь к схватке. И Грегордиан тут же изменил

чемные буквы на бумаге? Разве можно хоть что-то стоящее сотворить с

потому что наличие кровати посреди арены намекало явно не на сеанс оздоровительного сна.

я. – Разве могла бы ожидать, что в этом долбанутом мире

мой простой для тебя, Эдна, – теперь Алев

а в то, что это искренне. Мерз

жертвоприношения и последующих манипуляций с кровь

нуть по-прежнему стоящего как изваяние Грегордиана, в планы которого, по все

ениям, и я тоже постаралась поймать стремительно ускользающее равн

только не повидала и смогу перенест

сюда, и ты мне четко и понятно расс

блюдать столько фейри, сколько сможет набиться сюда

нует, а бесит. Раз

Грегордиана, но то

ее с

полезен в том, чтобы заставить упрямую женщину ув

, закончив с постелью, стали раскладывать по всей площади арены как

к все будет

ебе и сжал лицо в ладонях. Так, как умел только он – сильно и властно, на грани причинения боли и в то же время бережно, будто пытаясь в

авсегда» в мой разум, и внутри все вдруг заледенело от невесть откуд

силой. Но вместо нового взрыва страха от падения родилось предвкушение. Оно росло с головокружительной скоростью, снова вытворяя с моими эмоциями эту потрясающую метаморфозу,

ватила я его щеки в ответ, демонстриру

очешь

всего в жи

женщина! И думать об этом тоже не должна!

еремены мои брови сами собо

венное, что тебе нужно четко осознавать, – ничего не происходило бы, если я не захотел бы этого так же больше всего в жизни и не отдавал себе отчет, насколько это верно. Это не импульс и не каприз для м

ства изменятся? – Страх сно

еловать одновременно, потому что непостижимым образом его самоуверенность питала мою уверенность в нем. Ну как понять до

ся мыслями к все еще актуальной теме. – Но все равно я совершенно не уверена, что готова под

е к ночи здесь соберутся все фейри, находящиеся в Тахейн Глиффе, и те, кто успеет

тель завтра будет знать, как

ла я, обводя взглядом трибуны со столами и пр

ом солнце так, будто откровенно насмехались надо мной. Рисунок, выкладываемый из каменных плашек на песке, тоже обр

каждый свидетель, увеличит вероятность успешного исхода нашего

ими действо? Так, конечно, понятнее и логичнее, но лог

чем-либо делиться. Может, никто и прийти-то не

пустят обряд, – фыркнул Грегордиан насмешливо и

аста

аствовать. Просто удовольствие, которое они испытают в момент создания нашей связи, должно быть непередаваемо. А учит

ты при этом никогд

нии – нет, – чуть с

торожилась я. – А оно мо

или вдруг Богиня отвергнет наш союз, то может, – Грегордиан про

ебе» – не совсем про физиологию. Как и то, что

жней губе. – То есть варианта, что это прои

что за ерунду ты

ко заморочек, то как же ты грозил им Раффису? Н

и приблизиться к его ис

откровенно цинично усмехнулся деспот, абсол

орошо, с необходимостью присутствия

улся, возвращая все

только для нас пищу и вино. Это первый этап, он теб

вот вино может быть очень кстати. Вдруг оно поможет м

вь смешалась, когда мы станем ласкать друг друга, готовя к следующему, – Гре

посетило. Ой, боже ж мой, ну поч

– сглотнув поднимающийся из

а и ступни, – спокойно перечислил Грегор

всего, какие-то порезы не будут волновать ме

остынях в ярком свете полыхающего вокруг огня мелькнула у меня в голове, пуг

яде, Эдна, – развеял мои н

воем голосе, Аня, столько разочарования?

м сердце, в душе, в сознании. Впустишь их в себя, во всю свою сущность, а с ними и меня. Ты навсегда отдаш

будто он уже прямо сейчас смотрел на то, как все будет происходить. Ноздри деспота затрепетали, и кожа покрылась четко видимыми мурашками, словно еще и все будущие запахи и прикосновения были реальны д

не получится? – заи

пот с такой яростной страст

ротивится? – продолжил

встать у нас на пути должно исчезнуть, или будет обращено в пыль. – Мы учтем ошибки и попробуем снова. Не важно, в чем

колько

ь до беск

долго. – И кто сказал

в этом вопросе непреклонен. – Ты никогда не покинешь ме

Грегордиан обошелся бы без уль

ня в мир Младших с Илвой, есл

-то иного от него ожидала? Поступи о

а и нико

«шантаж», милый!

растно желаемого любыми средства

и… фейри! – снова толь

захватывая, прижимая, притираясь теснее некуда, выдыхая в висок сразу жарко и требовательно. – Хочешь,

далась в некотором уединении

ся на тебя, обряд этот и вообще устройство мира вашего в принципе. И это тебе продемонстрир

та и практически сбежала, сопро