видят, и б

едний в моем

рылья – жел

нарисов

астье воплощ

блака судьб

асен, безум

е не свете

нце на лез

и больше не

о небо, ве

ьница

столпы и острые зубья, направленные сверху вниз и снизу вверх, складывались своеобразными узорами настолько красивыми, что моментами я замирала, рассматривая их и св

рави

Оч

чего все зд

рибитыми кольями к стенам и сожгли голубым огнем, добытым из н

Кт

ря океана –

лхв смог е

тихий. Ему повинуется ого

ильнее

Нави нет кого-то сильнее

о знали. Не зря его каждая былинка боялась, и даже деревья раздвигали перед ним свои

ой держится на расстоянии. И чем он дальше, тем мне сильнее хочется быть рядом. Тем чаще перед глазами тело его золотистое сильное, покрытое шрамами и узорами, которые хочется прочесть губами и выучить пальцами наизусть. Как карту собственного безумия. И я не знаю, что со мной происходит... и мир этот уже не кажется таким жутким, когда глаза его огн

больше ни на что смотреть нельзя, будто во мне заключается все самое желанное. На меня никогда так не смотрели. Никогда ни чьи глаза не умели пламенем ласкать мой взгляд, поджигая в ответ, как папиросную бумагу. А ведь я сгорю... я слишком хрупкая, слишком никто, чтобы значить что-то для брата ца

ову запрокидывать и губы его ждать, пальцы. Дура я. Глупая и совершенно безумная идиотка влюбилась в того, у кого вместо с

не жутким. Я хотела быстрее из него выйти. Мне запахло серой и смертью. Весь этот мир по сути –

ороги из Нави,

неминуемой

не у

сам тащит нас всех в логово второго ящера, кот

ше вр

Не. У

и. Каждый раз, когда отдалялся, становилось еще тоскливей. А потом в небо взмыла черная тень, высоко на небосводе расправил крылья и врезался в черноту, усыпанную звездами. Казалось, что

т ужаса чуть с ума не сошла. Теперь мне казалось, что ничего кр

о, накрывало, как кружевным черным полотном, веки тяжелыми становились, я, вроде как, и не сплю и в то же время пошевелиться и открыть глаза не могу. Страшно стало, когда по моем

улся и в ноздри забивался сладковато тошнотворным привкусом. Те плотоядные цветы, кажется, именно так и пахли. Я все слышу и чувствую, а закричать и пошевелиться не могу. И чем дальше меня тянут,

! Нияяяян!

ло. И уже чувствую грязь спиной и ногами, чувствую, как подо мной трясина чавкает. Вода ног касается.

склизкой гадости. Вот так глупо. Не доехав ни до Нави, ни до Вия. Просто утону в болоте. Меня притащили сюд

т в ушах похлеще порывов ветра. А потом треск огня. Как будто из жерла вулкана вырвался столп п

воронка, и она медленно меня засасывает на дно болота. От ужаса и паники мне кажется – я сейчас задохнусь, пока вдруг меня не обвивает что-то коль

приземляюсь в примятую траву. Где-то трещат

размытости ничего не вижу, только лицо опаляет жаром, и воздух раскалился так сильно, что вместо ночной прохлады меня теплом окутало. Да, я точно знаю, кто со мной рядом, и мне плевать, в какой с

что ты мен

ал, что ты

, что я не смогла сопротивляться и позволила себе провалиться в тот са

де. Нескончаемый кошмар вернулся, и я закричала, вырываясь и

ичи. Тихо....

как расплавленное золото под кожу просачивается, как тот морок дьявольский. Багряные сполохи в

шься

ьно качну

волосы грязные. Вымыть на

е д

нстинктивно впилась в него обеими руками, стараясь на вод

чем ду

Теплая, как парное молоко, и пар клубами вьется, стелется по

те

обо мне

локоны в воде, а я ногтями ему в кожу впилась, и стр

ы бои

емную кожу. Дыхание участилось, и крылья носа трепещут в такт вдоху и выдоху. А я осмелела и ладонями шею его мощную обхватила, на губы сочные взгляд перевела, и стало так тяжело дышать, захотелось глоток его дыхания в себя втянуть. Кожа князя слегка золотом подсвечивает в лунном св

к не с

ягодицы. Как же это невыносимо – все его тело своим чувствоват

, – выдохнула, и сердце в изнем

на. Не человек я. И по-человеч

рашный – т

ет. Голодный. Жажд

т и губами моих почти касается. Я па

азу меня

не обидел, а завтра сожжет

ты, то раздерет тот... др

овала, как губы его раскрылись и в мои жадно впились, слились с ними в единое целое

ягод, я сгораю из-за тебя, ведьма человеческая, разум теряю

схватил и назад потянул, заставляя выгнуться, прижимаясь мокрым ртом к моему горлу, ниже и ниже, обхватывая губами сосок через сорочку, слегка сжимая зубами, а я невольно извиваюсь на нем, и это невыносимое трение о его эр

ак тогда хочу... прикасай

лнами на скулах, и губа верхняя вверх вздернулась, подрагивает. А вдоль плеч появляется волнис

Ждана, и не с

тся в возбужденную грудь, в губы, в щеки. Почувствовала, как под водой что-то мощное плещется, вьется у ног, беснуется, и брызги с

е и выше, пока не всхлипнула и тут же не прикусила губы, запрокидывая голову и закатывая глаза, потому что там внизу меня словно опалило жаром. Вздро

м быстро, и трение на чувствительной, воспаленной плоти невыносимо сильное, как и удары воды, которая снова вспенилась внизу, бурлит и пузырится, усиливая ощущения. Мои колени подогнулись, но их стянуло словно тугими кольцами, не давая освободи

данааа,

огда не касался, мягко, легкими касаниями, проникая внутрь, словно вылизывая стенки лона и заставляя их трепетать, сжиматься вокруг его языка, а он снова выскальзывает наружу и

к дикому взрыву, пока не выгнулась назад, опутанная сильными змеиными кольцами, впилась в них руками... Наслаждение нарастает ослепительными витками. Порочное, грязное, оно срывает меня в бездну и мне не верится, что я в эпицентре этой

яяяя

к уложил, ни как исчез... а может, мне показалось или приснилось. Приподнялась на локтях... нет, не прис

етнулось, я на ноги вскочила и вздр

других, чтоб

а он смотрит на меня исподл

ие монстра убивает ту, что его подарила. И не было ни одн