окружении полуголых девочек и разборок, что настигали его время от времени. Пост

и слоняются, словно привидения, иногда проезжает какой-нибудь абориген на лошади или ст

вянных ворот, тут же привлекла к себе внимание б

что слепило даже сквозь линзы затемнённых очков. Жа

ал головой. Нет, он знал законы этих мест и уважал религию, которую чтили его отец и мать. Но, как обычно, всё портили люди. Даже то самое светлое, что, казалось бы, невозможно изгадить. Ж

крюченный в три погибели горбатый дед взирал на него своими маленькими бел

речие, на котором говорил отец. Тот вырос в городе, а городс

диалекте, который этот старый упырь точно н

каркал, скривившись, будто его вн

е-что, что принад

ня это

не знаеш

существенные преграды в общении, Таир всё же понял его, сжал кулаки, чт

да была ею и таковой останется! А ты мерзкий урод, и

глазёнки, отчего о

! Убирайся отсюда! — старик зака

аю, она у тебя, — Таир и сам бы рад уехать отсюда подальше, да ног

л перед ним скрипучую калитку, а Таир, выдохнув, развернулся к машине. Не приставлять же ствол к виску старика. Хотя, честно говоря, за в

ься. Застыть. Какое-то неясное

вала невинная мордашка. Совсем ребёнок ещё. Худосочная, перепуганная. Она смотрела ему прямо в глаза, при этом её рот см

ому что девчонка вздрогнула и бросилась за свой забор, пы

оги, если ненароком посмотрит на мужчину.

дой и вышвырнул её, вопящую от боли, вместе с сыном за порог. Таир тащил мать на себе до такси, а потом старенькая машина долго ехала до города. Отец же, увидев, что сот

ёт подвеску, чего бы ему это ни стоило. Даж

*

, подобных которым не видела никогда ранее. Один глаз его был тёмно-карим, а второй – серым. Я подумала тогда, что он ангел,

зжала с отцом на рынок. Там всегда было очень чисто, красиво, и везде посажены цветы. Только девушки все сплошь шлюхи. Так говорил м

не знала и не понимала. Совершенно другие люди. Не такие, как мы… Я боялась греха, а они, похоже, нет. Потому что держа

им сквозь зубы, с неприязнью, и поэтому фрукты они у нас не покупали. Тогда я думала, что дело в них, но на самом

тихи или моего отца. Даже моим братьям не сравниться с ним. Я не чувствовала его запах – стояла слишком далеко, но была уверена, что от него пахло по-другому, не потом и навозом, а чем-то свежим, как кофе, который по утрам п

литься на незнакомца. Но он не пошёл, сел в машину, и я даже испытала разочарование, уколовшее прямо в сердце. Чёрный «жеребец» тронулся с места, а я, не помня себя о