я до ужаса боюсь. Как и его владельца, собственно. Страшно? Нет. Я в панике. Хоть и стараюсь не подавать виду. Он почему-то молчи

, кокетливо поправляю волосы. Пора делать ноги хотя бы потому, что он не спросил у м

-то забегаловке? — вопрос, чую, риторический

аюсь съехать на шутку, но в голове уже, о

днимает чёрную бровь, пожимает плечами. Д

ивляет. В том смысле, что никакой реакции. Как крутил себе преспокойно баранку, так и продо

зные губы дёргаются в подобии улыбки. Я только сейчас замечаю, что они с Басаевым действи

но я неожиданно глохну. Словно в вязкой невесомости застреваю. Он не мог знать, что Басае

нее. Насколько возможно, конечно, имитировать беззаботно

, не требующий ответа. Потому что Шамаев уже всё знает. Похоже, знал ещё в казино. А может, и рань

онимаю,

сей счёт ведь никто не спросил. А теперь я ещё и виновата. Эти два индюка через месяц помирятся, а меня найдут в какой-нибудь канаве. Златка, Златка… — И что делать теперь с тобой, красива

дости. Смотрю на него жалобно и еле сдерживаюсь, чтобы не запричитать что-то вроде: «Не в

братишку. Расскажи мне, красивая. Всё расскажи. Только честно. А я

ало, я понимала, что церемониться со мной никто не будет. Я для них никто. Я для них даже не человек. Я одна из рабов, по чьим головам они взбирают

е просила и не желала, как та же Эллоч

не были нужны. Вряд ли его интересовало, что я чувствова

ему это? Чтобы я влюбился? Что, соби

ерьма. Чтобы он оставил нас с мужем в покое. У меня не было другого выхода, — пожала п

сих пор не остановился? Зря я

ся ясно: зря. И что дальше? Прикоп

роде. Что

няшний вечер? — интересуется Б

. Хотя я никогда там не была, — раз уж решила говорить ему правду, то чего у

ательски усмехается. — А что с им

а, — в

ложь? А вам было бы с

шо, — задумчиво постукивает пальцами п

я всё ещё не ве

якобы тв

омер дома, в уме проговариваю этаж и н

ть? Хорошо бы. Потому как показываться на глаза Басаеву мне больше нельзя. Я всё растрепала, и его братец непременно расскажет ему при первом же удобном случае

вается ко мне всем корпусом, уперев руку в п

е ни единой мысли, они будто испарились все. Краем сознания только понимаю, что реально попала, и он не шутит. Я уверена, что он не прострелит мне голову именно сейчас только потому, что не хочет испачкать моими мозгами светлый салон своей дорогущей

о и счастливо, — и желатель

одное железо скользит по моему виску, сползает вниз по щеке и к губам. Шамаев надав

страшно, что его палец на курке дрогнет. Ну почем

я дёргаюсь. — Тихо. Это всего лишь предохранитель. Я вышибу тебе мозги лишь в том случае, если нажму на курок, — его забавляет мой страх. Такой же долба

по

ть в тот моменти стало ясно, что я