сел на ближайший стул. Долго вд

что со мной, но людей, которым я бы доверил в зам

едался дар врачевания по наследству, ее привлекать я тоже не желал. Я вообще

, сердце успокоилось — и я вздохнул с

верь прервал м

Кт

я незнакомый голос, — вы при

очно… Бе

приоткрылись, впуская двоих: ту сл

него на ней болталось серое застиранное платье,

но не лучший наряд для аудиенции с прин

— смерив взглядом

ала служанка. — Ничего иного не на

риви

ешать, что гла

анке, а когда она ушла, сел в кресло

о меня не разглядывала, но я видел, как из-под опущенных ресниц блужда

ает, что от

ебя зовут? —

презираемому всеми народу. Кожа скорее обветренная дорогой, чем смуглая от рождения. Глаза — чистая зелень, таких не бывает у т

ветила она р

лась, то вида

очевидное. — Как оказалась среди них?

лились, она за

кочевниками, Агве. Это добрая и праведная женщина, она никогда не делала дурного. Наоб

ет, — напомнил я. — Тебя обвини

! Проявлять пусть и скрытую агрессию против принца

сто наблюдал

ула Эмма. — Мы ничего не крали, никогда и

но, — напомнил я.

молчала, не найдя что ответи

этот ваш… как его — Кляус. Он захотел… — О

— склонившись и прищурив

дбирала

-то становило

ась дурочкой, но при взгляде на тонкую девичью фигурку, симпатичную

а? Насколько я слышал, девочки-кочевницы рано познавали взрослую любовь, а

му эта о

олстый козел! — остервене

говоришь о начальнике моей стражи. И за клевету на с

голосе ее мелькнули о

без этого

с его нелестными характеристиками я был согласен тем более. Стало быт

ила послать восвояси кочевницу, и я мог бы это

неудержимое, вися

юбопы

ешив, что за будущую добр

не расслышав, п

я. — Мне интересно узнать,

аза нехоро

дто отчеканив,

При

озволяет вообще? Я ее спас, по моему приказу

не будешь?

зад, чем все же выдала свой страх. — Это так не делается. Я т

ринц, буду

ца, у меня

вскочил на ноги. Да что эта б

рубят ноги и ты больше ни

няшний день лишили всего: Агве бросили умирать, платье сожгли, кибитку расколотили,

усмирит собственные желания, но эта — Эмма — она упьется своею гордостью. — Тогда я отберу у тебя самое дорогое для кочевника — простор и небо. Ты не покин