а ноги. Запасные ключи звякнули в кармане, а взгляд мой скользнул по полутёмному помещению. Когда успел настать вечер? Руки затряслись, а во рту пере

хаки, та была закрыта. Возможно, Генрих уже сло

пыток, скорее всего это была показательная демонстрация для ведьмы. Я вздохнула и медленно двинулась к

голове зашевелились. Генрих, появившийся словно ниоткуда, резким движением при

ошипел он скво

с Забавой пили коньяк. Челюсть моя задрожала от ужаса, а глаза расширились, когда его лицо приблизилось. Инститор не отрывал

– холодно спросил он

пролепетала я, а к

усмехнулся и язв

е, что дети инкубов обладают нестерпимой тя

резко отшатнулся, а я медленно съехала по стене и села

я в происходящее. – Я и не пы

окна, я растерянно смотрела, как пальцы его

вздрогнула. Он резко повернулся, и я невольно сжалась от ярости, кот

о внезапно стали ватными и отказывались удерживать тело. Я снова

в стену, когда он присел на кор

л он, и глаза его сузились. – Это желание въелось в моё тело, жажда твоей крови пронизывает мои ж

Я хотела рассказать о том, что хотела украсть его шлем, но слёз

л, и голова е

несправедливости. – Или ты думаешь, что я не заметил, как ты пялилась? З

поползла к двери на четвереньках. Ладони мои ощутили на полу влагу,

дце моё невольно дрогнуло от боли, которая зазвучала в его словах.

едленно, опираясь немеющими руками, я поднялась. Ноги дрожали, а слёзы душили. Я побрела к своему кабинету, а в голове кружились самые разнообразн

поверив, что тот со Степаном. По коже пробежался морозец, когда я вспомнила слова Генриха. Жажда моей крови пронизывает его. А что, если он не сдержится и… Я сглотну

и покатилась в сторону раскрытого окна, в проёме которого сидел мой бывший па

л, как я на четвереньках выползаю из кабинета Генриха, я от стыда просто умру на мес

что зрачок его принял вертикальную форму, как всегда бывало под полнолуние. Вукула отпуст

ем зв

сь к нему, прижимаясь к

к соск

ь, и Вукула решител

икасайс

, и дыхание м

поч

о к волколаку, но тот торопливо отступил к окну, и я остановилась,

в отчаянии прошепт

сли для меня есть работа, пусть звонит З

ась от

было хорошо вместе. Зачем тебе нужно закольце

конник, взгляд его скользнул на

а тебя ошейник. Ты же знала, что волколаки моногамны. Я действительно любил тебя, Мара. И твой отказ

я задохнулас

меня, и взгляд его

но произнёс он. – Сколько р

ь мило улыбнуться, но непослушные губы мои лишь дрогнули, а в лицо бро

нить, Мара. Так что, прошу, никогда больше не прикасайся

а веки. Ах, как жаль, что я не могу сама себе стереть воспоминания! Как бы я хотела вычеркнуть эти два эпизода из своей жизни. В