я эти слова, как мантру. Вновь стала накатывать паника, меня сотрясало от страха, а в горле образовался ком, мешавший издать даже крохотный писк, не говоря о крике помощи. А про сопротивление в

о сострадание. Он не человек, он — зверь, опасный и б

— Молчишь. Правильно делаешь, и так уже договорила

р кончится» — продолжала мысленно твердить эти слова вновь и вновь, пока этот подонок ощупывал моё т

лапал, ты ещё зубы посмотри, что уж мелочиться!» — А теперь покажи мне своё личико, — я не успела даже

к, сквозь прорези его маски был виден его горящий алчностью взгляд. Цвет глаз я так и не рассмотрела, так как в тусклом свете это было невозможно, но мне показалось, что в его глазах горит огонь, сейчас этот мужчина напоминал самого дьявола. У

а — необычный цвет волос, свой? — прод

олчание не понравилось, схватив мой подбородок пальцами жёстко, больно, приподнял лицо. Да так

не осознать, что этот зверь не прощает проступки, а наказывает молниеносно и без сожаления. Я не знаю, где взяла сил, и в ответ слегка кивнула головой, хотя это было непросто — он по—прежнем

е про

тал медленно наклоняться к губам. «Ну, — подумала я, — всё, сейч

о выругался, пронзая меня колючим взглядом, словно следователь преступн

исана, и подпись твоя там имеется. Забыла? — в ответ я энергично замотала головой, говоря этим, что всё помню. Боже, куда мы попали! Я ужаснулась, осознав, в какой гадюшник нас нелёгкая занесла. И пока я переваривала

ё время спрашивал — брезгует барин пользованным товаром? Ну, сейчас я тебе устрою! Шлюха, говоришь? Да не вопрос! Буду ей, чего

дрожи мужчины. А он меня не просто пугал, я испытывала, находясь рядом с ним, животный ужас, но с

о со счёта сбилась, — смо

я за талию, приподнял и усадил на что—то

оих не видела — эта тварь резко раздвинула мои ноги, я

е безгранично, ещё раз выкинешь подобное

репятствовать не стала — страшно было очень. Но как только его палец проник в меня, я уже не смогла удержаться от судорожного вздоха обречённой жертвы насилия и унижения. Оставалось одно: вытерпеть этот кошмар до конц

мешком сказал он, — мышка, для женщины, которая пропустила

сдержалась, чтобы не оттолкнуть его, понимала, ведь силы не равные, нужно что—то придумать, причём срочно. Но главное — усыпить бдительность. Пусть думает, что он победитель. Но только одного не учёл подлец: женское коварство ещё никто н

ольно пугают, — ответила ему, а сама ужаснулась тому, что сказала. Н

рах побороть, — ус

тебя «приласкать», тварь?!» — мыслен

ы мне этого гиганта отоварить. И, слава богам, нашла! Возле прикроватной тумбочки

убедишься. Давай—ка, мышка, продемонстрируй, наско

что он озвучил, казалось — мужчина бредит. Присмотрелась и понял

жь тебя ждёт наказание, но если мне понравится минет в твоём исполнении

век не забудете, — пообещала ему блажен

реакцией. А у меня возник вопрос: что, собственно, делать? Но

е знаешь, с чего начать? Так я

ура же я, точно, нужно брюки снять!» Трясущимися от волнения руками

ясутся, боишься

от возбуждения, — н

го действительно большой агрегат встал некстати, и я с большим трудом смогла расстегнуть молнию. Было, конечно, же

я извращенец! Делать нечего, сняла, опустилась на колени — он

а теперь

ъект, который хотелось вырвать с корн

нервно сглатыв

— соврала, не моргнув глазом. — Вы не против лечь на кровать? Я хо

снял брюки, кинул их на кресло

— а я это сделаю обязательно

а. Сейчас вырублю — и домой улечу, навряд ли он меня найдёт. А если найдёт — пусть. Главное — я пыталась, хотя о

й тумбочке, думая, как бы мне схватить вазу и стукнуть е

повернул голову на голос,

ву несостоявшегося покупателя. Но эта сволочь не вырубился,

места. Боже, тут его взгляд прояснился, и в нём горела неприкрытая ярость и жажда мести. Я поняла: нужно срочно придумать, как его

ью,

показала неприличн

чередь, импотен

заодно изловить, но я оказалась ловчей. Сняла туфлю и с криком «Гори в аду, мразь!» со всей силы швырнула её в него и, пока он отв

ась? — обратилась она ко мне, когда оста

— я вцепилась в брюки противника мёртвой хваткой. — Какая гадость! — содрогнулась я от ом

ма, так как вид у тебя, Лиза,

нько похромали на выход, а если точнее, хромала я. Уви

прои

ми Соня. Я изобразила крайнюю степень страдания, даже повыла для образа. — Говорила ей: не нужн

воспользовались заминкой и покинули обители порока. Отойдя на приличное состояние,

обратилась

чу сильно, чувствую себя грязной не толь

переспросила она. Я

знаю, как описать. Сонь, что делать будем?

сразу в аэропорт: я на симпозиум, ну а ты домой полетиш

по своему коллективу, — усм

день

— засмеялась, вспоминая наш

ничего. Хорошего сказать не могу, а плохим карму свою портить не же

ё обойдётся, — реш

ойдётся. Такие как этот, не умеют проща