то убивать меня не собираются. И тем отчётл

будешь, прихватил бы что другое. — небрежно брос

, мужской пот может кому-то нр

смеётся он, поглядывая искоса на

И кто из нас дитё? — возвращаю ему изд

литься! Всё, кончи

илку. Смотрю во все глаза на виденные тысячу раз

еня и привёз домой? Но э

ит на дорогу, словно едет по ней впервые. Что невозможно! Об этом въезде зн

сама прислушиваюсь и присматр

постарше. Около песочницы на лавочке сидят, очевидно, их мамы, оживлённо беседуя. Неподалёку за с

анный, но ведь ажиотаж должен быть хоть какой-то. Понятное дело, супы, им уже никто не удивляется. Они всюду: политике,

м! На

выкли к человеческим метаморфозам и му

ие собственной тени? — весело спрашив

роисходит? Я могу идти домой? — сказ

шаяся в мою квартиру. Сержант.

знаю? Дежурный, кажется, звонил кому-то… Мне казалось, что он

я тебя пока здесь подожду… — скептично выгнув бровь

ам. Возможно, во дворе так спокойно, потому что от монстра

. Голубые молнии в его глазах отчётливо видны даже при дневном свете. Словн

им наркоманам наша власть и полиция закон. На самом деле их боятся все. Даже власти. Одно только недавнее заяв

е татуировки. Мол мы сами уродовали себя, словно знали, что появятся они — супы. Готовил

лько в каком-либо уродстве, не з

н пришёл из Китая на улицы наших городов, через прикормленных дилеров и прочее отребье. Не знаю.

шесть часов. Красная — двадцать четыре. Уже это должно было насторожить искателей кайфа, не говоря уже

мость и тысячу других. Не сразу, но когда это стало очевидным, дозировки увеличивались, а вместе

оется в той или иной капсуле. Словно это лотерея. Я в это не верю. Производител

дцать четыре, то мутировавшие тело нет. Соскочить не получится без последствий. Люди продолжают прини

ушке с клювом, живущей в соседнем доме через дорогу, для меня это уродство самое настоящее. Я не могу смотреть на них без содрога

й помогала и насмотрелись всякого. Противно или мерзко н

дохнуть уже. Не может же быть такого, чтоб человеческий организм выдерживал д

условной тишине. Принюхалась… кажется, кто-то жарит картошечку. Ж

ь. Моя дверь испещрена глубокими бороздами, я уверена, от к

ю ручку и заглядываю в кор

е УАЗика, или утеряны по дороге в дежурную часть. У соседки, конечно, были запасные, но её почти никогда не бывает дома. Тольк

Комод перевёрнут. Его содержимое разбросано по полу и тянется к кухне. Ост

меня из угла. Никт

рассматриваю в первую очередь углы. Не знаю, почему так, но я

я квартира. Но кошки нет и здесь! А уборка такая

я и были ли они у меня вообще? — бурчу себе под

ся к Ирке. Отсидеться там. Может, обо мне вообще ещё ник

я наконец-то получу доступ к семейным счетам и смогу р

дрожит, темнеет. Я стою и смотрю, как темнеет пространство, проступая рваными линиями по силуэту кошк

у на

пеньки, толкаю железную дверь, словно она ни

отрю на отсутствующий верх машины и кричу ещё громче:- Крышу верни!

шивает мужчина, глядя меня с жало

!!! Кошка!!!

его губы, придавая волевом

оглядываясь по сторона

уда см

лениво растянувшись на щебне, лежит около машины, умост

емевшими губами, не в силах ото