возрасте, в котором я нахожусь в реальной жизни. Но в кошмаре, приснившемся мне той ночью, я увиде

ли и грязи. А может и от чьих-то биологических выделений. И я знаю, что страшно напугана, не потому что я ребёнок, а потому что

нщин и пара мужчин, и на них те же робы, что и на мне. Без каких бы то ни было опознавательных знаков. Никаких имён, никаких нашивок.

ённых позах? Или в том, о чём думают все эти люди: ОПАСНОСТЬ. Я тоже чувствую её и потому пытаюсь узнать,

Машину трясёт на каменистой дороге. А когда мне всё же удается задуманное, мы вдруг останавливаемся, и я вижу перед собой железную высокую

ь вырваться на свободу. Что-то жуткое произошло там за воротами — понимаю я, но не хочу знать, что именно, и вновь пытаюсь выбраться из грузовика. Но прежде чем это происходит, одна из медсестер с искажённым от ужаса бледн

из цепкой хватки женщины, но она не уступает мне в силе и разжима

ез листьев, словно напоминание что здесь, когда-то была жизнь. Спрыгнув с груз

нами, а чёрные проёмы выбитых окон, будто бы заманивают нежданных гостей внутрь завываниями горячего воздуха и еле различимыми звуками, отдалённо похожими на стоны. Может, это стонет сам дом? Но в ту же секунду понима

округ её шеи. Цепью настолько тяжёлой, что кобыла не в состоянии оторвать голову от земли. Земли пропитанной кровью. В глазах её копошиться мошкара, а тело настолько худое, что каждый её шаг может стать для неё последн

страшно? Зачем открывать дверь, ведущую вас к опасности? Объясните

: Три справа и три слева. Но мне уже доподлинно известно, куда держат путь мои спутники, ступая на пол занесённый песком

так ничего и не происходит. Ветер — думаю я. Всего лишь дуновение ветра. Не лошадь. ЛОШАДЬ УЖЕ МЕРТВА. А потом голову, словно молнией пронзает мысль: Дети! Вовсе не взрослые. Детский госпиталь. Сотни маленьких детей,

мирать, словно ненужный бесполезный мусор. Теперь, они не более чем отход

скрементов простынями. Кто-то сдвинул их прямо перед входом, загородив проход. И за стеной из этих импровизированных баррикад, теперь не доносится больше не з

з сна, погружаясь в темноту, но уже через секунду открываю их, надеясь увидеть привычные очертания своей спальни, но вместо тёплой уютной кровати и мужа сопящего рядом со мной, вижу кучу обнажённых дет

о и спокойно. Не могу на это смотреть. Слишком больно осознавать, что кто-то из живущих на земле людей способен на подобные зверства, но мои спутники не мешкают. Уверенным шагом они подходят к ним и вытаскивают детей из кучи по-прежнему дрожащими руками, а затем остор

е когда-то видимо, носила та женщина. Теперь же они раскачиваются в такт движениям перед разъярённой мордой твари. Кажется, кто-то пытался отрубить её ноги, но судя по всему, план их провалился, потому как безжизненные куски её прогнившей плоти, которая когда-то была ногами, тянуться теперь за ней по

юсь к выходу через длинный мрачный коридор, в конце которого я вижу вполне себе живую лошадь, з

ераздирающий вопль твари. Несмело, с сердцем, отдающимся у меня в висках, я оборачиваюсь и вижу перед собой её корчащееся почти безногое тело. Бесконечно сжимающиес

о все её попытки безуспешны, и потому, скуля, она ползёт обратно в комнату, после чего раздаётся её громкое чавканье. Я же бегу к

м и пытаюсь опереться о кузов, но грузовик словно отдаляется от меня и мне становится понятно, что я просыпаюсь, вырываясь из захватившего мой мозг кошмара. Я рада тому обстоятельству безгранично, так как не могу

икто не внушил ему, что боль, это страшно.

ашиваю я его, почему-то совершенно не задав

валась над ними. По твоей вине, у них нет н

женщина. М

е ходить без тебя не может — объясняет