она звонила, да и не говорить же такую радостную новость по телефону: так хочется видеть, как глаза возлюбленного засияют о

ла Алёнка с какой-то незнакомой ей до этого тёплой нежностью, — всё-то у них какие-то дела и заботы,

ёнке капризно топать ножкой, требуя к себе ещё больше внимания, а вовсе заставляло включать пресловутую "женскую мудрость", но сегодня у неё в рукаве был припрятан такой козырь, что Алёна только блаженно жмурилась, подставляя нос снежным пушистым хлопьям: "Он мой т

*

астливая и богатая жизнь!), и девушка направилась домой — отдохнуть, принять тёплую ванну с аромамаслами и намарафетиться как следует перед важным

дверью. Прислушалась. Из квартиры не доносилось никаких звуков. "Мама, мамочка, надеюсь, с тобой всё нормально, мамочка, не пугай меня, пожалуйста", — бормотала под нос побледневш

, и Алёнка, не разуваясь и не раздеваясь, на цыпочках прошла в зал. Шторы были сдвинуты и красиво развевались на ветру —

ся к природе, а не продолжение квартиры для хранения всякого хлама"), увидела на свежем снегу следы нескольких человек, открытую спортивную сумку, забытую тут вот уже как несколько месяцев (Кто и что в ней искал? Хоть бы это не грабители!) и, быстро и неловко помоляс

абсолютно пустые, двойного дна нет, в самой сумке какая-то как будто форменная одежда, что-то типа бельевого трикотажа серого цвета, носки, перчатки, шапка, продолговатая штуковина непонятного назначения, а в само

остальным камуфляжно-серым содержимым этой странной сумки. Если это и правда что-то плохое, она должна об этом знать! На обратной сторон

у, деловито застегнула молнию. И повесила сумку на плечо — надо занести её к себе в комнату, а то так и пролежит здесь на балк

ясной нарезкой, коньяк, лимон, а сама мама — её ни разу в жизни не курившая мама! — сидела на полу, глядела в пустоту и курила. Стол был красив

я, ты же простудишься! И перестань курить, ты же не куришь!" — Алёнка вырвала из пальцев матери сигарету (судя по полному окурков блюдцу рядом с ней на полу — уже не первую) и попыталась помочь женщине встать. Та без всякого сопротивления встала и, оглянувшись, снова села, но уже на стул. "Мама, что случилось, скаж

их вещах?" Алёна явно была поражена и ошарашена: у них с мамой всегда были доверительные отношения — мама никог

и, наконец, стал, хоть и строгим, но зато живым и осмысленным и Алёнка даже испытала некоторое облегчение: сейчас она всё

як можешь убирать, а всё остальное мы с тобой сейчас под кофе слопаем. Ставь новый, я пойду

ик бутылку початого коньяка, повертела в руках бокалы с налитым уже алкоголем и, немного подумав, залпом опустошила один бокал. В груди немного потеплело и одновременно будто немного полегчало и на душе. Посмотрев на свой безуглеводный стол, женщина

а развеселилась: "Ну, мам, у тебя сегодня просто разврат и содомия: и сигареты, и хлеб, и майонез! А майонез ты где взяла? Тоже в той же су

вость надо обязательно выпить! Ну мам, ну чё ты со своим кофе, ты можешь выпить за меня, когда я тебя прошу?" — "Не, дочь, я пока кофе, хочу остаться пока в здравом уме и трезвой памяти, а то мало ли… И можно не вставать?" — "Сиди, с

посмотрела на второй бокал коньяка — ну

ерем

одишь

надцат

ная н