, ни-че-го. Кинул, забыл, променял, не знаю каким словом обозначить, любое подходит. Или не может расстаться с этой с

они в него добавляют, но равнодушным не остаётся никто. Подруга продолжает ворчать. От раздражения и плескавшего вокруг негатива, сжимаю челюсти до хруста. Хочу тишины! Держусь изо всех сил, только

чей он. Каждая цифра выжжена в памяти мучениями ожидания. С ужасом смотрю на светящийся дисплей. Телефон замолкает и тухнет, кожей ощущаю пристальное в

то киллер звонит, и

олучается сдержат

атанных листов, вскакивает, и огибая

аю на немой вопрос, чуть

тебя хоч

Обе гипнотизируем дисплей. Выключаю звук и прячу взбесившийся аппарат в верхний ящик стола. Неугомонная коллега, приподняв бр

о и неуверенно выдавливаю из

ерпеливо спр

к потолку ше

аруцк

го бы это? - зву

у... - давлюсь слова

ужаса хочется сейчас остаться одной. Больше не вытерпеть мне этой пытки, ни одной

на это

всё, - с трудом в

капельк

и она исчезла,

е верю, впиваюсь ногтями в ла

я не стоит высказывать накипевшее за всё время отношений, а накопилось ого-го. Я его ненавижу! Весь следующий час пролетает в мучениях и душевных терзаниях. Руки так и тянутся к телефону, нет си

ки. Иду первая, только мысли мои совсем не о еде. Девчонки за мной следом, весёлые, обсуждают кого-то, хихикая над шутками друг друга. Привычно заглядываю в окно на лестничном пролёте, парковка как на ладони. Глаза сразу выхватывают знакомую, серебристую иномарку. Он вылезает нар

думала,

нии. Галя, вытянув шею загляды

но. Скр

ня нет на работе, - взмолилась дрожа как ос

ашаются девчонки

, жду пока выйдут на улицу. Заруцкий, опираясь руками о крышу машины, тоже ждёт, не сводит взгляда от входа в здание. Прекрасно знает, у

что он рядом, хочу бежать к нему, простить всё что угодно. Да что там, уже простила. Сворачиваю лист пополам, обмахиваю лицо, прогоняю слёзы. Щёки и шея пылают, руки дрожат. Телефон снова звонит. Отключаю. Смогл

а. Желание забиться в угол под столом и наплакаться вдоволь не покидает ни на секунду. Сонька отзванивается

рубку, по

ся и не отвечать. Это была последняя попытка. Не сильно то и настойчив, вот так просто сдался, од

рвы на пределе. Лицо неестественно бледное, лишь еле заметные розоватые румяна оттеняют придавая живости, а то бы совсем как покойник. Губы искусаны за день мучений, пухлости теперь можно позавидовать. Подкрашиваю помадой естественного цвета. Несколько движений расчёской по волосам, каре на

ния. Люблю его сильнее всего на свете, без него жизнь сплошная трагедия. Отвратительная картинка складывается. Трудно дышится, жить не хочется. Подставляю лицо ветру, молю забрать мои мучения и мысли. Без него воздух отрава, и уже переживаю не предательство, а потерю. Борюсь отчаянно не с болью предательства, а сама с собой. Предательство у