Жизнь после жизни

Алексей Викторович впервые спустился в больничный садик. 0пираясь на костыль, медленно прошёлся по аллее до неработающего фонтана, расположенного в самом центре уголка природы, окружённого больничными корпусами. Дорожки, выложенные квадратными бетонными плитками, потрескались под натиском травы. Кусты и деревья, не подрезаемые никем, разрослись буйной зеленью, скрывая редкие лавочки. Лишь дно неработающего фонтана выглядело «цивилизованно»: на залитом бетоне цветными камешками выложены рыбки, дельфины и маленький кораблик.

И если бы не грязь, скопившаяся после недавнего дождя, то именно фонтан мог бы сгладить унылый пейзаж своим праздничным видом. Но никто не спешил насладиться свиданием с природой. Аллеи садика пустовали.

Алексей Викторович повернул назад. На сегодня хватит. Правая нога ныла, правая рука едва сжимала костыль. Могло быть и хуже. Но он выкарабкался после инсульта. Не остался лежать куском мяса на кровати. Не будет обузой родным и близким.

По щеке побежала слеза. Каким родным? Самая родная и близкая – жена Катенька - полгода назад оставила его одного в этом мире. И он едва не последовал за ней от горя. Какая сложная штука - любовь. Последнее время сплошное раздражение исходило от общения с любимой. А стоило…

Наверное, дремала любовь в глубине души. Ей тоже нужен отдых. И это ощущалось подспудно. Её как бы нет, но она где-то рядом… А ушла навсегда - и вокруг пустота. И горечь. Вот как сейчас во рту. Или это от лекарств?

Взгляд скользнул по стене больничного здания. Над одним из боковых входов примостилась золотая башенка. Кажется здесь расположена небольшая молельня. И непроизвольно повернул в сторону маленького храма. Зачем?

Осторожно открыл дверь. Внутри было довольно много людей. И не все из них в больничных халатах. Девушка, стоящая с краю, подняла на вошедшего большие голубые глаза. Алексей Викторович узнал медсестру Валю. Длинная чёрная юбка до пят, серая блуза с глухим воротником и белый платок. Баптистка, ни дать ни взять! Вернее, христианка, какими привыкли изображать верующих в прошлом, а то и позапрошлом веке. Несмотря на свои двадцать с небольшим, Валентина выглядела угловатым подростком. Невысокого роста, худощавая. Создавалось впечатление, что девушка постоянно недоедала. В больнице Валентина старалась держаться незаметно. Двигалась тенью, слегка прихрамывая. Но к больным проявляла искреннее участие. Её глаза завораживали глубиной и сочувствием, а улыбка вселяла надежду на скорейшее выздоровление. Чтобы не смущать девушку, Алексей Викторович отвёл взгляд в сторону.

Батюшка что-то говорил рокочущим голосом женщине, беспрестанно вытирающей слёзы. Инвалид без ноги расположился прямо на полу и неистово бил поклоны. Алексею Викторовичу стало не по себе. Казалось, своим присутствием он осквернял чувства истинно верующих. Развернувшись, покинул храм. Валентина вышла следом.

- Вот вы уже и гуляете! – радостно улыбнулась.

Алексей Викторович невольно ответил улыбкой. А как не улыбнуться, глядя на это светлое личико?

- Сколько можно лежать? – сказал медленно, нараспев. – Да и хорошо на улице. Солнышко сегодня не такое яростное, ветерок духоту разогнал. Свежо. А в палате дышать нечем.

- Да, день сегодня бодрый, - поддакнула Валентина и приветливо улыбнулась мужчине, неторопливо идущему навстречу и прогуливающему на длинном поводке забавного мопса.

- Здравствуйте, Анатолий Сергеевич! – поприветствовала хозяина собаки, когда тот подошёл ближе.

- Здравствуй, Валюша.

- Я сегодня выходная, - сказала, словно оправдываясь.

- Неудачное место выбрала для отдыха, - Анатолий Сергеевич достал носовой платок и вытер шею и затылок. – Хотя я тоже обленился. Можно было к садам пойти, а я сюда, как говорится, под боком.

- А собак можно выгуливать в больничном садике? – наивно поинтересовался Алексей Викторович.

- Наверное, нельзя, - нисколько не смутился мужчина. – Но здесь уже выгуливается стая бездомных собак. Так что от моего мопса большого вреда не будет. К тому же я за ним, в отличие от многих собачников, убираю.

- Общение с животными благотворно влияет на больных, - поспешила вступиться за него Валентина.

Мопс лениво подошёл к Алексею Викторовичу, понюхал больничные шаровары, затем вразвалочку переместился к девушке.

- Он с вами знакомится, - благодушно пояснил Анатолий Сергеевич.

- Мальчик? – спросил Алексей Викторович.

- Мальчик.

Мопс полез под юбку Валентине.

- Оно и видно. У него далеко идущие планы! – пошутил Алексей Викторович.

- Мне пора. До свидания, - Валентина покраснела, резко отстранилась от пса и боком заскользила прочь по аллее.

- Ну вот, обидели! - с укоризной посмотрел Анатолий Сергеевич.

- Я не хотел, - огорчился Алексей Викторович.

- Хорошая девушка, - вздохнул Анатолий Сергеевич. – Жизнь её гнёт, а она не сгибается. Ей бы собой заняться. Ногу прооперировать, позвоночник. А всё некогда. Мать больная. Сердце работает с перебоями. Стоит в очереди на операцию. Вот и получается, что и дома, и на работе - больница.

- Очередь медленно движется? – предположил Алексей Викторович.

- Всё в деньги упирается.

- И какова цена вопроса?

- Полмиллиона рублей с небольшим.

- Таких денег, как я понимаю, нет?

- Нет. И помочь некому. Вот она в церковь и зачастила. У бога помощи просит для мамы.

- Спонсоров надо искать.

- Спонсоры, они детишкам охотно помогают. Резонанс позитивный. А взрослым… Да и обращалась она за помощью! Ей в ответ посоветовали разменять двухкомнатную квартиру. Мол, с мамой можно и в однокомнатной пожить.

- Вообще-то, вариант.

- Кто бы спорил! Только мама упёрлась - и ни в какую. Рассуждает: а вдруг жених иногородний попадётся? Где дочка с ним жить будет? – Анатолий Сергеевич подтянул поводок далеко ушедшего пса. – Тут шофёр наш за Валентиной ухаживать принялся. А она ему условие поставила: чтобы пить бросил. Чтобы ни грамма. Тот в сторону и шарахнулся. Да ещё и обидел: мол, должен же и у него быть какой-нибудь недостаток.

- А вы в больнице работаете?

- Работаю. В терапевтическом отделении.

И не попрощавшись, Анатолий Сергеевич пошёл, старательно избегая наступать на зелёные границы бетонных плит.

Алексей Викторович посмотрел на голубизну неба, просвечивающую местами сквозь бледную вуаль облаков, окунулся взглядом в листву рябин и берёз и, медленно ступая, побрёл в палату.