Дефективный

Жизнь в приюте не была сладкой, особенно для Мариеля Гезала, он жил там с рождения, но так и не смог смириться. Не смог смириться с тем, что , как только появился на свет, то сразу стал не нужен. Он слышал, что и в доме малютки не особенно заботились, считали, что долго не протянет. Но Мариель выжил всем назло, нашёлся благотворительный фонд, который собрал денег на операцию. Сердечко подлатали, и он стал бы вполне здоров, если бы не вторая болезнь. Впрочем, со вторым заболеванием жить вполне можно. Редкий синдром Карсанера всегда оставлял особую отметину на теле.

Гезалу не повезло больше всех, белое пятно почти на половину лица расползалось от края волос на лбу, пересекало глаз и сползало по щеке словно крупными потёками. Мариель внешне был красив, но из-за болезни к нему прочно прикрепилось прозвище Дефективный. Ведь с таким синдромом даже косметику применять нельзя, чтобы не быть уродливым фриком.

Впрочем, его не били, а насмешки в свой адрес он стойко терпел. Думал, что мучиться осталось недолго. В этом месяце ему исполнилось девятнадцать лет, а через два месяца он получит документ о специальном образовании, сможет выйти из приюта-колледжа. Дальше можно жить в собственной квартире и работать. Только вот омегу возьмут разве что официантом или полотёром. Он почти получил образование младшего повара и надеялся на эту должность. «Меня возьмут на работу, обязательно возьмут. Мой синдром хорошее подспорье, ни течек, ни альф, ни беременностей», — грустно улыбнулся Мариель, идя по коридору первого этажа их приюта. Гезал только делал вид, что ему хорошо, а на самом деле хотелось выть от тоски. С его проблемами он навсегда останется одиноким. Кому нужен бесплодный младший супруг?

Мариель за размышлениями не заметил, как дошёл до кабинета директора. Сегодня сюда по очереди вызывали всех студентов. Парень уже знал причину, но думал, что сможет уговорить чиновников отпустить его.

Постучав в дверь, он дождался разрешения войти, смело шагнул за порог кабинета и улыбнулся, здороваясь. За массивным столом сидел грустный директор Умфра, которого отправляли на пенсию.

— Присаживайся, Мариель, — ласково сказал директор и тряхнул головой, отчего два его подбородка затряслись, как желе. Парень подавил смешок, глядя на это, толстого Умфру иначе, как бульдогом, не называли.

Последовав просьбе директора, Мариель опустился на стул и уставился на представителя опеки, высокого седого альфу с грозным вытянутым лицом.

— Итак, Мариель Гезал, я правильно понял? — парень кивнул. — Меня зовут мистер Сашипас. Я хочу сообщить тебе, что приют-колледж расформировывают. Принято решение укрупнить другие заведения подобного типа. Это здание мэрия уже продала. Опеке над сиротами дали время, чтобы мы вас рассовали по другим колледжам страны. Мы должны управиться за неделю.

Мариель проследил, как альфа открывает его личный планшет, бегло читает первую страницу и хмурится. Гезалу показалось, что в личном деле написаны преступления по которым его должны немедленно судить, по крайней мере, взгляд у мужчины был, как у обвинителя на суде.

— Послушайте, мистер Сашипас, я не знаю, какой дурак в конце учебного года принял решение расформировать колледж, и знать не хочу. Мне уже есть девятнадцать лет, я могу работать. Выдайте мне документы об образовании экстерном и всё. Что решают эти два месяца? — тихим голосом проговорил Мариель, теребя от волнения пуговицу рубашки.

— Многое. Правительство решило, что в столице больше не будет приютов и колледжей для детей сирот. И квартиры для сирот здесь не строят теперь. Каждого выпускника распределяем туда, где в этом году сдаётся дом для таких, как ты. Это многоквартирное девятиэтажное строение с двумя подъездами. Комната восемь квадратных метров. Кухня пять квадратных метров. Маленькая уборная с душевой и унитазом. Но вся проблема в том, что новостройки сдадут не раньше августа месяца. Поэтому ты будешь до этого времени занимать койку в приюте-колледже. Завтра утром ты и ещё несколько учеников едете в Оверон. Там тебе строится квартира, — строгим тоном произнёс альфа из опеки.

Голос мужчины был такой ледяной, что Мариель невольно поёжился и нервно сглотнул. Обстоятельства обязывали согласиться, только вот ехать в такую даль парню вовсе не хотелось. Он предпринял попытку ещё раз уговорить Сашипаса.

— Мистер, мне же положено пособие по выходу из приюта. Я мог бы снять квартиру, пока не построится жилье, и работать где-то, — умоляющим тоном сказал парень.

— Нет. Правительство решило, что сиротских домов в столице и рядом с ней строить больше не будут. Старые дома идут под снос. Вот, взгляни, это бумаги на твою квартиру, они готовы, — альфа показал официальный документ в его личном планшете. Как только построят дом, сразу въедешь в своё жилье. И не надо так волноваться, в Овероне хорошее заведение. Там живут только омеги. Одежда и питание на высшем уровне, помогают местные меценаты и попечители. Всё, разговор окончен, иди, — альфа махнул рукой на выход.

— Иди, иди, не задерживай, — директор замахал своими толстыми руками с пальцами сардельками, тоже указывая на двери.

Мариель понял, что препираться бесполезно, а уговаривать тем более. Для многих альф омега — это всего лишь красивая кукла, которая достойна ублажать старшего мужа и не должна лишний раз рот открывать. Видимо, этот Сашипас был именно из таких особей. Да, помешанных на доминировании над омегой, Мариель называл именно особь. Их директор Умфру был из той же породы, потому даже мечтать не стоит, что ему отдадут на руки личный и медицинский планшеты. Его не отпустят с миром прямо сейчас. Он должен до конца отбыть срок в приюте. Хотя в чём-то Сашипас прав, не в парке же на лавке жить, раз дом ещё не сдан? Мариель решил, что без возражения уедет на север страны и перетерпит несколько месяцев в новом заведении, в конце концов, он восемнадцать лет прожил так. Друзей за это время не нажил, были приятели, с которыми общался, но это совсем другое. Неожиданно на глаза набежали злые слезы. Всё против него, собственное тело, правительство, несговорчивый чиновник. Смахнув ладошкой солёные капли, Мариель отправился к себе собирать вещи.

— Эй, Дефективный, тебя куда отправили? — спросил подошедший альфа Сайлас с его класса.

— Туда где вас уродов нет, это колледж для омег, — неожиданно огрызнулся Гезал.

— Эй, ты кого уродом обозвал, крысёныш! Тебя родители не доделали, а потом решили, что и так сойдёт. Родили чудовище дефективное, — зло сказал альфа, больно оттягивая волосы и заглядывая в лицо, — Слышь, Гезал, может мне тебя трахнуть? Наплевать, что у тебя течки ещё не было.

Мариель, попытался вырваться, но он был слишком слабым даже по меркам омег. Ростом вышел маленьким всего метр пятьдесят, а этот гад возвышался над ним как скала.

— Сайлас, опять ты Мариеля достаёшь?! Отпусти его немедленно! — раздался грозный голос появившегося воспитателя.

Сайлас нехотя разжал руку, выпуская волосы, и Мариель помчался в то крыло, где жили омеги. Было до слёз обидно, ученики сновали по коридору, и ни одна сволочь за него не заступилась. Впрочем, так было всегда, парень ещё радовался, что не отхватывал тумаков от сверстников. Вот на новом месте неизвестно, как будет, возможно, ещё хуже, чем здесь.

***р

Автобус выделили не слишком комфортабельный, видимо, решили, что для таких, как они, и так сойдёт. А ведь ехать пришлось целых три дня. Ночевали всё в том же автобусе, кутаясь от прохлады в не слишком тёплое осеннее пальто. Кушать их Сашипас водил в какие-то затрапезные забегаловки, в которых пахло кислятиной и слегка протухшей рыбой. Да, с десятью воспитанниками поехал именно он и всю дорогу ворчал.

Представитель опеки рассказывал, как в этом году их напрягли с работой. Оказалось, что сирот было решено разделить на четыре категории. Дети до семи лет жили в доме младенца. После семи переезжали в другой приют и жили там до двенадцати. В следующем заведении дети обязаны находиться до восемнадцати. И под конец парень переезжал в тот город, где ему выделяли квартиру. Там он поступал на учёбу в приют-колледж.

Сашипас заверил, что заведение, в которое едут парни, уже много лет в качестве эксперимента принимает только омег. Там хорошо, преподают искусство кулинарии и учат другим профессиям.

Мариель недоумевал, зачем такие сложности? По словам альфы, детей могли тасовать как колоду карт. То есть, за недолгую жизнь сирота мог пожить в трёх разных городах, прежде, чем приедет на своё постоянное место жительство. Ему повезло, он до шести прожил в доме малютки, а потом двенадцать лет в сиротском доме. И только потом поступил в общий колледж для сирот.

Гезал включил телефон и воткнул наушники в уши, чтобы не думать о горькой судьбе. В этом году какой-то богатый дядя всем приютским детям на праздник зарождения года подарил по дешёвому гаджету. В интернет с него не выйдешь, но позвонить и послушать музыку с карты памяти можно. Вот парень и занимался всю дорогу этим, развлекал себя музыкой и осматривал окрестности, которые проезжали. В голову лезли неприятные мысли и накатывала тревога. Мариель даже понять не мог отчего.

Он всё равно думал о своей несчастной жизни. Сетовал на родителей, которые обрекли его на тяжёлое бремя. Всё дело в том, что брошенных детей никто не любил. Люди считали, что это дети опустившихся алкашей или воров, сидящих в тюрьме. А, если его родитель убийца , и парень возьмёт гены оступившегося родителя? Именно поэтому такие ,как он, не учились в обычных школах, им преподавали в детском доме. А после совершеннолетия запирали в приюте-колледже ещё на год. Как бы ты ни был одарён, тебя не пустят даже на порог института. Судьба сироты окончить колледж и получить самую простую и низкооплачиваемую работу. Кому-то ведь нужно трудиться официантом, младшим поваром, электриком или чистить унитазы от засоров.

Наконец-то прибыли в Оверон, и парень уставился в окно. Городок был в часе езды от областного центра и оказался маленьким и неказистым. На окраине показались частные домишки, большие похожие на сараюшки, чем на жильё людей. Потом они проехали мимо забора какого-то завода, выбрасывающего из огромных труб серый дым. За ним был пустырь, а дальше сам город. Узкие улочки, пятиэтажные старые домики, всё какое-то серое и безликое, похожее одно на другое. Даже вывески магазинов отличались лишь названием, а по дизайну были как под копирку. Мариель думал, что где-то в этих улочках затерялся их колледж, но они ехали не сворачивая и очутились за городом. Справа от дороги виднелся коттеджный посёлок для состоятельных горожан, а они свернули налево в лесной массив, и упёрлись в огромный двухметровый забор. Автобус, видимо, ждали, потому что ворота быстро разъехались, впуская их на территорию. Сашипас велел брать рюкзаки и выходить.

Мариель нехотя выполз из салона и удивился. Его новый временный дом был из трёх этажей. Белые стены и блестящие на солнце окна слепили глаза. Во дворе была шикарная площадка с оборудованием для занятий спортом. Начало апреля, но здесь север и кое-где ещё лежал посеревший снег. Мариель поёжился, наблюдая, как из дверей выскакивает альфа лет сорока пяти.

— Приветствую вас, мои дорогие. Я директор Арзан Докуро, — лучезарно улыбнулся мужчина, подходя ближе.

Сашипас поздоровался, а Мариель стоявший рядом впал в ступор. Да, у него был синдром Карсанера, но он не отбивал нюх и гендерную ориентацию. От мужчины за версту несло альфой. Как могли доверить альфе заведение, где живут одни омеги?

— Идёмте, я подпишу, что принял детей, и можете ехать. Один экземпляр завезите в наше отделение опеки, я дам адрес. Городок маленький, поэтому это всего лишь один кабинет в администрации города, там работает мой брат Мико, я уже предупредил, что вы подъедете, он ждёт. Останетесь на ночь в его доме, поздно уже, скоро совсем стемнеет, — елейными голоском щебетал директор, идя вперёд.

Мариель сморщился, оглядывая всё вокруг. Ему почему-то не нравились и высокий забор, и камеры слежения на нём, и сам сладкоголосый Докуро. Тот к слову был высокий, подтянутый и симпатичный.