Эта девочка моя

Чувствую, как напрягается мой член, когда я замечаю, как грудастая блондинка, сидящая рядом со мной облизывает свои пухлые губы.

Я прекрасно понимаю, что мне лучше сконцентрироваться на том, что говорит препод, но мне все равно.

Единственное, о чем я могу думать это то, что она будет вытворять своими губами и языком чуть больше чем через час.

Громкий скрип заполняет комнату, прерывая Антона Борисовича и отрывая меня от Марины, хотя, возможно, ее зовут Маша, точно не помню.

Я перевожу взгляд с девушки на дверь.

Кто бы это ни был, он поплатится за это. Обычно, преподавателей нашего универа не волнует, опаздываешь ты или вовсе не приходишь, поэтому я не совсем понимаю, почему профессор Звягин устраивает такие разносы тем, кто опаздывает на его лекции, но я задерживаю дыхание и ожидаю, когда он начнет ворчать.

Когда я вижу человека, который входит в аудиторию, мой мир переворачивается вокруг своей оси.

ЧЕЕЕРТ этого просто не может быть!

Большие глаза цвета неба, нежно-розовые губы и длинные белокурые локоны, именно такие, какими я их помню.

Диана Журавлева.

От одного взгляда на нее, мое сердце набирает бешеный ритм.

Наверное, я сплю, или под кайфом, или пьян, или все это сразу, потому что этого просто не может быть, не может быть, что она здесь, тем более в этой группе.

Я не видел ее три года.

Три долбанных года.

Воспоминания о ней, как раскаленный металл жгут мой разум. В тот день, когда она ушла, я потерял часть себя... Вернее она забрала ее с собой.

Я стискиваю зубы до характерного скрежета.

Антон Борисович медленно поворачивается, заранее подняв палец, как будто приготовился активно жестикулировать, но когда он видит милого ангелочка, стоящего у входа, его лицо в один миг смягчается.

Даже он не может заставить себя накричать на это...

— Милое создание... — фыркаю себе под нос.

Эта девочка, а судя по сексуальным изгибам, которые плохо скрывает ее достаточно свободное платье, теперь уже девушка, сломавшая меня.

— Простите. Я тут первый день, мне было трудно найти кабинет, — щебечет она.

Ее тонкий, приятный голос наполняет комнату. Она смущенно хлопает своими длинными ресницами, на что он лишь прочищает горло и выдает любезный жест, приглашая пройти в аудиторию.

Какая чистая и невинная. Она такая милая и нежная. Она и мухи не обидит.

Вероятно, так думает большинство мудаков в этой комнате, но я знаю лучше, она лишь изображает невинность.

Диана всегда была самым милым человеком, которого я когда-либо знал, но так было лишь до того самого дня, когда она вырвала из груди мое сердце, растоптала и удалилась прихватив с собой осколки.

Когда я понял, что ничего не значил для нее, она померкла в моих глазах, она думала только о себе и хотела угодить своему отцу.

Она даже не пыталась бороться, за нас, за нашу дружбу, за шанс на любовь.

Она просто ушла, когда была нужна мне больше всего на свете, больше чем кислород, больше чем жизнь. Когда я потерял ее, моя душа умерла, но я продолжил жить.

Я собрал себя по кусочкам и стал другим человеком, сейчас я не тот наивный пацан, которым был раньше.

— Извините меня, — еле шепчет она, идя в проходе между рядов.

Каждый ее шаг раздражает меня все больше. Я не хочу находиться рядом с ней, не говоря уже о том, чтобы быть в одной аудитории. Диана замечает свободное место недалеко от меня и спешит его занять.

Профессор снова начал говорить, и большая часть студентов сосредоточена на нем, записывая каждое слово, поэтому никто не замечает ее взгляда. Она заправляет за ухо прядь светлых волос, а затем осматривает аудиторию, ее взор блуждает по лицам ребят, пока в один момент не натыкается на мое.

Эти бездонные голубые глаза, когда-то полные нежности и любви ко мне, к нам.

Я вспоминаю, как раньше мы смотрели друг на друга и в это мгновение весь гребаный мир мог разлететься на куски, но мы, ничего бы не заметили.

Кажется, она потрясена тем, что встретила меня тут, примерно так же, как и я потрясен тем, что увидел ее.

Я смотрю на нее не в силах оторваться, наблюдая, как легкая улыбка растягивается по ее пухлым губам.

— Кирилл... — недовольно хнычет девушка рядом со мной, потирая наманикюренную руку о мое бедро, как вдруг мой член сдувается.

Я чувствую, как мои внутренности скручивает, а в висках начинает пульсировать, это из-за Дианы.

Она машет мне рукой, а потом отворачивается, чтобы достать тетради.

Какого черта? Что, черт возьми, только что произошло.

Она что помахала мне рукой?

Меня пронзает гнев. Да кем она себя возомнила? Машет мне, делает вид, что не знает, что натворила.

Пара тянется невыносимо долго, и мне кажется, что с каждой минутой я злюсь все сильнее. Я чувствую себя кипящем котлом в одной секунде до взрыва.

— Кир, куда пойдем после занятий? — спрашивает назойливая девушка.

— Никуда, — выдавливаю из себя.

— Что? Почему? Только не говори, что это из-за той девки, которая махала и улыбалась тебе. Кто она вообще такая?

Одной рукой, я убираю ее руку со своего бедра, второй сжимаю авторучку с такой силой, что она начинает потрескивать.

А может, стоит сказать ей, что та блондинка с милой, доброжелательной улыбкой только что испортила мне настроение, несколько предыдущих лет и мою жизнь?

— Она никто. Я даже не знаю ее, так что прекрати глупую ревность, — сдержанно шепчу, когда все, что мне хочется, это наорать.

Интересно, слышит ли меня Ди, ведь в глубине души, я надеюсь именно на это. Потому что не хочу, чтобы она пыталась связаться со мной, пыталась поговорить со мной.

Я не хочу, чтобы она имела ко мне хоть какое-то отношение.

— Тогда объясни почему? Я не понимаю, — она дуется, но в ответ я лишь отворачиваюсь от назойливой девки.

Эта комната слишком мала, в ней слишком много людей, и я чувствую, что задыхаюсь.

Ее присутствие заставляет мое сердце вырывается из груди снова и снова.

Прошлое...

— Кирилл я должна идти, — в ответ качаю головой, не понимая, о чем она говорит.

— Какого черта, Диан? Почему? — я знаю, что нужно держать себя в руках и не кричать на нее, но я не понимаю.

Недавно я потерял маму, а если сейчас потеряю Ди, то рискую сорваться в пропасть.

Она прикусывает нижнюю губу, видно, что нервничает, смотрит так, словно не хочет говорить того, что все-таки сказать должна.

— Ты знал, что мои родители разводятся, а моя мама слишком занята работой и я не могу жить с ней. Мне придется переехать к отцу.

— Переехать? Ты имеешь в виду насовсем? — мои легкие сдуваются, а сердце начинает щемить.

— Да — хмурится она. — Кир я пыталась поговорить с ними. Я задавала вопрос маме, могу ли остаться у нее, но она ответила: нет. Она в постоянных командировках и не может рисковать, оставляя меня одну на несколько дней.

Кажется, я понимаю ее, но все, что я чувствую, это боль, гнев, душевные муки.

— Ты моя лучшая подруга, Ди. Ты нужна мне, — мой голос дрожит, мои внутренности болезненно скручиваются.

— Я знаю, — в ее больших голубых глазах блестят слезы. — Мы можем созваниваться. Возможно, я смогу приезжать и навещать тебя.

От ярости руку сжимаются в кулаки. Я зол, на Диану, на ее родителей, на мою мать за то, что предпочла алкоголь родным детям.

— Знаешь что, не беспокойся обо мне. Иди и живи со своим папой, — мои слова пронзают ее насквозь, я уверен, что они причиняют ей боль.

Журавлева тянет руки ко мне, но я отдергиваю их. Если бы я был ей так дорог, как она говорит, она бы нашла способ остаться.

— Не злись. Я не хочу, чтобы мы расстались вот так, — я вижу ее добрые намерения, но все что я чувствую, это предательство.

Если она решила уйти, то я решаю поскорее с этим покончить, вырвать свое собственное сердце, вместо того чтобы позволить сделать это ей.

— Уходи, Диан, я больше никогда не хочу тебя видеть, — выговариваю с трудом.

Боже, как больно это произносить, как же больно.

— Что? Почему ты так говоришь? — она снова пытается обнять меня, но я делаю шаг назад, не позволяя этого сделать.

Вот и все. Конец.

Ее розовые губы начинают дрожать, губы, которые я мечтал поцеловать всю свою жизнь, ее руки потряхивает, и когда слезы начинают катится из ее глаз, я отворачиваюсь.

— Ты не можешь так со мной, — начинает она, но я не поворачиваюсь.

Слезы на ее глазах злят меня, она ведет себя так словно это ее сердце разбито. В моей жизни было только две женщины, которых я любил, и уже потерял одну, теперь теряю и ее.

— Уходи. Сейчас же. Мы больше друг другу никто.

— Кирилл, я не могу это изменить.

— Я тоже не могу. Убирайся Ди, я больше никогда не хочу тебя видеть, — ее рот открывается, как будто она собирается что-то сказать, но я качаю головой, кидая на нее недружелюбный взгляд.

Я не хочу слышать больше ни слова из ее уст. Я больше никогда не хочу видеть ее розовые губы, большие голубые глаза и мягкие белокурые локоны.

— Кирилл, — женский голос, вырывает меня из воспоминаний, и я понимаю, что народ уже начал покидать кабинет.

Черт. Мои глаза перемещаются на место впереди меня, то самое, на котором сидела Ди, до того как я отключился. Оно пустое, слава богу. Теперь все, что мне нужно сделать, это избавиться от этой цыпочки, и я думаю, что смогу это сделать.

— Послушай, Марин..., — говорю я, поднимаясь с места.

— Вообще-то меня зовут Маша, — она нахмуривает брови, недовольство проявляется на ее лице.

— Да, извини, я просто тут вспомнил, что мне нужно кое-что сделать сегодня. Я напишу тебе позже? — закидываю все свои вещи в рюкзак и спешу на выход, не позволяя ей ничего сказать в ответ. Как только я пересекаю дверной проем, то вижу ее.

Диана. Моя бывшая, лучшая подруга.

Наши глаза встречаются, улыбка распространяется по ее розовым губам, и она делает шаг вперед. Каждый мускул в моем теле напрягается.

Вот черт.

Какого хрена она вообще делает?