трибун доносятся
я раньше времени, — словно и
ния. Киваю. Всё плывёт перед глазами. Внимание сосредоточено на беговой дорожке. Рядом стоящие воспр
дыхание
хнуться. Неужели не понимает, что се
оже время напряглась, готовясь вмиг сорваться с места. Вслушиваюсь в окружающий гул, но звуки сливаются воедино, напоминая жужжание пчелиного
нкой. Что не зря вместо игр в куклы, гулянок с подружками и романтических свиданий с мальчиками потрати
гн
Те, кто сбоку, могут. Поднажать бы. Вырваться вперёд… До боли в связках рву жилы. Да, потом будет плохо, но это потом. Главное, сейчас не дать опередить. Долго в таком темпе не выдержу, а оторваться никак не удаётся. Дыхание срывается, становится глубоким, отзываясь болью в лёгких. Мышцы ног, шеи, спины
ш! Первая!
гивает влажное полотенце. Беру его и понимаю, что сил больше нет. Оседаю вдоль стенки трека. Чьи-то руки заботливо поднимают моё тело, надорвавшееся в последней схватке за первенство. Всё окружающее слов
ла! — доноситс
ысокий, крепкого телосложения, не красавец, но улыбчивый, и главное — с цветами в руках. Мнётся, явно желает вручить. Смущается. Забавно, как юнец невинный. Провожу магнитным ключом, открывая дверь, принимая бук
у, одновременно отбрасывая в сто
е нужна романтика, её не было в моей жизни, и вряд ли когда-то будет. Мне жизненно необходим секс. Безудержны
к стене. Мои ноги у него на талии, а там, внизу, чувствую твёрдое прик
бессильной злобе уд
Словно некто свыше издевается над одинокой калекой, нынче способной только на то, чтобы перемещаться в инвалидном