ин К

лишь тихий, ритмичный писк кардиомонитора Глории и стерильный шёпот системы вентиля

воздухе, словно ядовитый дым. Интересно, слышала ли Глория его сквозь свой беспокойный, вызван

ид моих рук заставил желчь подступить к горлу. Они были укутаны в толстые белые бинты, беспомощно лежа на хрустящих бо

ичность. Сама моя

а Глорию. Её лицо было пепельным, веснушки выделялись, как крошечные коричневые пятнышки на м

ском ж

на меня. За неё. За племянника, которого я ник

рами, правда? - прошеп

ли тусклыми от усталости и скорби. Она ни

рький смешок сорвался с моих губ. - Грандиозные свадьбы, обещания...

же болезненного узнавания. Кай, вероя

изналась я, и стыд обжёг

ца Глории ст

он с

ер с Флоренс. Он сказал... он сказал, что женитьба на мне была самой большой ош

ой, пожать плечами, как будто это не имело значения, как будто моё сердце не было ра

её пальцы коснулись м

пронизанным глубокой, до мозга костей, болью. - Пусть оба уходят. Как то

ыл взгляд, которого я не видела давно. Прежняя Глория. Та, что боролась за то,

держивала с тех пор, как очнулась в этом кошмаре. Я плакала по своим рукам, по своей утраченной музыке. Я плакала по Глории

и так

, властные, обаятельные. Они преследовали нас без устали, осыпая подарками и вниманием, заста

обожающим сводным братьям. Внезапно наши звонки оставались без ответа. Свидания отменялись. Кай, который раньше смотрел на Глорию, как на солнце, казалось, едва за

уродливее. Мы не были их любовью. Мы были их пешками. Способом отомстить бывшему мужу Флоренс, их деловому сопернику, которого о

ердца всегда принадлежали Флоренс. Мы просто жили в её тени, врем

нем в моём животе. Они не просто пренебрег

зрывали меня на части. - Они... они теперь

жно сжала

ждений... маловероятно, что я когда-либ

тельный масштаб наших потерь обрушился на н

и нам ничего