1000 НЕ ОДНА БОЛЬ

не знаю его! Не знаююю!

юди теряли человеческий облик. Но сейчас мне казалось – передо мной разъяренный зверь с диким блеском похоти и ненависти в глазах. Я еще пыталась воззвать к нему, я надеялась,

Я не знаю зачем, но меня оболгали.

рые сейчас так сверкали, что, казалось, они фосфорятся в полумраке, как у хищника, готового к нападению. Стянул джалабею через голову и отшвырнул в ст

нет, по

зу. В горле невыносимо пересохло, и все мышцы свело, как льдом сковало. Не знаю почему, но я вдруг вскочила на ноги и брос

глаза расширились, и я невольно перевела их вниз, к его паху и чуть не закричала, у

ползла назад, но бедуин наклонился и схватил меня за лодыжки, потянул к себе рывком так, что я опрок

н! Нет! Ты же

темневшие глаза, обещающие мне все муки ада. И я вижу, что его только распаляет мое сопротивление, оно его подх

зал, что

поняла, что никакой пощады не будет. Это конец. Он больше не сжалится. Пришел мо

ыть другим, я умоляю те

отдать на забаву, чтоб каждый трахал твои дырки и рвал т

смысла. Он сильнее, он меня просто разломает на куски. Я должна молчать. Я должна… О господи, за

уду такой, как ты захочешь, не надо так. Я стану

Зря я забыла о том, кто он на самом деле. Он наклонился и схватил ме

н Кадира, просить надо было меня, рассказав всю правду с самого начала, а теперь заткнись и м

нул в сторону, сдавил грудь ла

цу? Когда ласкают

, бешеными, казалось, он готов меня сожрать одним взглядом. Ничего человеческого, только сам облик, а там, под кожей прячется безжалостный дьявол, осатане

уду трахать тебя, как тварь, перед тем, как ты сдохнешь, тоже как последняя тварь. Теперь все по-настоящему. Те

мне ноги в сторон

тебя так сильно себе вернуть хочет. Наверное, за твою узкую щель или за умелый рот? Опытная шлюха? Опытная, спрашиваю? Куда

с собой, казалось, он слы

, нежности, рук, поцелуев. Разве ты не чувствовал? Разве не видел? Посмотри мне в г

ернул к себе с такой с

руками язык выдерну, как жало змеиное. С Асадом трахала

. Ни с ке

вая…

, оставляя следы. С утробным рычанием, снова лицом к лицу, в глаза всматривается, и в его зрач

орвет. Я не переживу этого, я б

оль… я ни с кем. Пожал

то в другой. На какие-то секунды даже блеск ж

пытная стерва! Кто т

ил. Ничему не

ним, пытаясь снова по

май… мне страш

ся, когда согласилась. Ч

рассказывала. Проверь… ты же о

сейчас. Боли твоей хочу. Кричи для меня

ридавливая колени к полу. Дернулась, когда вошел пальцами, растягивая,

что первый. Ты узкая м

олу. Я дернула руками, и веревка сильнее сдавила горло.

открытым ртом. Дернулся вперед, и мне показалось, что меня разорвало изнутри, и обжигающая боль сковала низ живота и ноги. Я прокусила губы до крови и впилась ногтями в доски, застыв от напряжения, а по

о глубже, приподняв ягодицы горячими пальц

ту пытку. Я не могу. Это ужасно. Ничего прекрасного в этом нет. Я смотрела

. Я не хочу домой и не х

ку, взял меня за лицо, в

язык глубже мне в рот, а я не могу выносить его внутри, не могу выдер

гла пошевелиться, опасаясь, что будет е

ородку вниз, к шее, вызывая только омерзение и

ума. Что ты со мной делаешь? Ты мозги мне наизнанку вывернула… маленька

ишь одна мечта – избавиться от его

вибрацию. А он целует мою шею, мою грудь, облизывает соски, не прекраща

становиться

вело от напряжения. Вздрагивая и всхлипывая, я смотрела в потолок, где-то там он двигался надо мной все быстрее и быстрее, пока не сдавил мое тело руками и н

мечтаю о смерти. Мне уже хочется, чтоб меня казнили побыстрей. Нет, я не хоч

Мне казалось, что меня, и правда, разорвало на куски. Я почувствовала, что он лег рядом со мной. Какое-то время мо

ервый раз, Альшита.

Нет. О боже, нет! Я не хочу

и, и все еще дико болел низ живота. Бедуин встал с постели и вышел, вернулся

оду. Помойся

хотела ни мыться, ни дв

шишь

е, поворачивая

ымо

Как все просто. Вымойся. А душу мне кт

олько

ет, а мне голос его сл

ивезу к те

ноги, глаза закрыла и лицо ладонями. Мне было все равно. Пусть делае

отодвинувшись от него как можно дальше, чтоб даже дыхание не чувст

ть! Каз-нить! Шарм

услышала, как он вышел из хижины, и почувствовала облегчение. Пусть не возвращается. Никогда. Чудовище. Нет в нем нич

шлись! Каз

голос, и шум на неск

не б

то значит – не будет? А как ж

л – казни

т! Я хочу казнь! Пусть

и ощущение, что во мне все еще что-то есть, осталось. Словно ноги до конца в

яла та самая женщина во всем черном, родственница Ами

е! Ведьму проклятую! Из-за нее наш

хватить на руки, прежде чем я упала. Тепе

правы! Люди Асада сол

орочила т

орочила голову!

Казню лично каждого, кто к ней приблизится! Ясно? Н

несут, потом положили обратно на

рать еще рано. Знать бы тол

рядом, а мне хотелось, чтобы он исчез, и

мы людей Асада. Пров

ртвы, Ад