Двери, за

а меня с собой на работу. Дома оставить не с кем — у бабушки всё постоянно

ным станком: отверстия в потолке тёчёт огромный поток нитей. Они проходят через станок, разделяются на нитки поменьше или соединяются в нитки толще. Па

й на игру пианиста, шум цеха и беспрерывный поток нитей,

на которой можно будет добраться до небес. Особенно, если верёвка бу

бралась до небес мама. Надеюсь,

__________

к... Г

аза — конец мая, до полудня далеко, на крыше тепло и уютно, сидеть бы еще и сидеть на солнышке греться... Обнима

Гд

Юж

тон. — Почему только сейчас ска

сьмо в мэрию, а я его перехватил... Совет

о было бы поспешить — ты бы не ходил вокруг да около, про Гештальт сказал бы сразу, а так мне уже прямо се

это понял... — начал н

плёскивая остатки воды на траву. Пора было заним

доверял св

ик с термосом в рюкзак и закидывая его за плечи. — Друг мой, дай ты

*

коэффициент прыжка равен 2.0 — это значит, что сила, с которой я отталкиваюсь, увеличивается в два раза, в два раза мощнее подбрасывая меня вверх. Такая вот волшебная обувь — личн

ны, футболка и толстовка сшиты специально, чтобы не ощущаться при самом широком движени

касаясь кончиками пальцев шершавых кирпичей

нно хрустя. — Если бы ты прилежно читал учебники, то знал, ч

утые по крыше из конца в конец. — И всё равно: в Городе 10 миллионов человек, а

ю, здесь есть

ешь? Я хочу выбежать, чтобы сразу с ходу прыгнуть на здание библиоте

рте, ты бежишь совсем в дру

ядом с домом, а потом во двор, на бетонные плиты. Это был внутренний двор городской библиотеки — старого обшарпанного здания с полукру

а квартал, а потом библиотека врастает в стеклянное офисное здание, гордо возвы

и львами и голыми младенцами, за что местные жители с те

айк. — ряд помех, а после ты бежал уже у з

вык? — усмехнул

дки, но они, по боль

правой руке — коэффициент растёт. На левой — падает. Вначале набираешь нужное увеличение, следя за количеством кликов, что раздаются в наушнике. Потом

нт и с одного прыж

ана толстовки лёгкие чёрные очки и вставил их к прорезь тканной маски, которая

оявлялись короткие, стремительные паузы — когда я на ходу перемахивал через протянутые через

, на краю которой стоял крупный памятник безрукой полуголой женщины, гордый взгляд кот

, за которую я зацепился руками, отвалилось по куску кирпича. Западный — всё-таки довольно хрупкий район

ки, образовали там Центральный район. Если Западный стоял на шаткой водянистой почве, то в Центральном строители решили оторваться и поставили задачу добраться до небес. Соревнование пошло по высоте

осле... со свистом скатился с этого спуска, образовав на нём Восточный район — огромн

Юг, на склоне, как продолжение Центра

трещиной в стенах домов, которые до поры до времени успешно латают. Каждым осколком старого асфа

более всего напоминал дворец — величие и пышность в каждой резной лепнине, в которой виднелись и узоры, и даже дети с цветами. На гривах львов, составляющих эскорт некоторых крыш, ещё сохранилась позолота. В

ород людей. Мы уже не узнаем, что они хотели передать в спокойных взглядах каменных изваяний и от чего так любили фонтаны. Как и личности, которые должны были остаться навечно,

Города есть прошлое, бережно хранятся и даже восстанавливаются властями в самом крайнем случае — любое вмешательство

самую завалящую статую. Дома и те не строятся — заброшенная гигантская трехсот-этажная стройка в Центре стала последней, кот

, остались настолько ветхие постройки, что их не рушили то ли из нехватки средств и

л сейчас к Метро — чтобы пробежать Западный из конца в конец, как и прак

учесть на 1.1. И побежал в сторону края, на ходу выставив увеличение в 5 раз. На самом краю крыши, за мгновение до после

кунд полета над улицей, я только и успел заметит

ретив ногами крышу, я просто побежал дальше, не останавливаясь. Приземление

ёте, и задействовал сразу после приземлен

скользкое, на некоторых стоят ряды антенн и приходится лавировать между ними, или оббегать. Есть крыши, словно созданные

работы можно бежать несколько часов кряду, почти не уст

панорама Города напоминает мне именно калейдоскоп, который я вращаю ногами. Чем быстрее вращаю, тем скорее крутится пейзаж, тем быстрее меняются дома, мелькают рекламные плакаты и где-то там,

а для хорошей пробежки — чи

йон, как и Западный, как и Восточный, открыты для посещения каждому. А вот Северный, к примеру, это район, в котором 16 лет назад вспыхнула анархия и бунтующая группировка норовила подмят

». Группировка вскоре разделилась, на горизонте замаячили ещё парочка, и у каждой была своя претензия на власть и территорию. Территорию в итоге поделили, но стычки за ули

ают только на создание кокаина, героина и кислоты. Оно и понятно — жить в условиях беззакон

а — и не без участия предприятия, на котор

чался от Западного, в котором живу я — обычный район, полный домов, парков и людей. Отлич

ся изнутри светло-голубой столп дыма. Если стоять не дальше одного квартала

горизонту. Совсем светло становится к полудню, только с высоких крыш в Центре можно заметить,

ак смоль. Только в непроглядной смоли проглядывается чёткий синий оттенок, а ещё, если присмотреться к струе тёмного неба, что стремится вверх, м

14 сентября навсегда останется чёрным днём. Вернее, тёмно-синим... В ту секунду, когда Труба должна начать выпускать ночное небо, вдруг раздался взрыв — взлетело на воздух главное здание Завода. По району прошлась уда

торых не пропускал химикат внутрь своих стен, рассказывали в сети, что это было по-нас

х обширного района и по сей день не тронуты вещи нынешних мертвецов. Другое дело, что охотников до добра нет, костюмы защиты стоят огромных денег и один

ы, из соображений безопасности, невозможно. Но жить в своих домах, не выходя за их предел без костюма — безопасно. Еда же с этого дня жителям будет

ерти на уровне первых трёх этажей. Но я там был — безо всякого защитн

*

последней улицы Западного района отделялись от остальных двойным расстоянием — ряд д

т, когда ноздри почуяли жареное мясо и картошку, - запах р

у из рюкзака, половины бутылки сразу как не бывало

ты добрался до границы? —

ом доме. Готовься

кто-то заметил, то наш залаз окажется во

т. — успокоил его я. — К тому же, говоря начистоту, кроме

одключайся. Мне

у... За м

ной стеной, до которой не допрыгнуть даже на прыггах, с конца крайнего дома. Стена врыта в землю на 15 метров, её толщина — по

орые невозможно пробрат

— значит его либо не ищут, или

по крышам этого мёртвого района, в котором, по слухам, нет ни людей, ни машин, ни каких-либо намёков на постороннюю жизнь. А что до смерти на улицах, н

ли ещё в начале работы и всё тут же пошло бы прахом. А допрыгнуть до края стены не получалось даже с самого большого разбега и полного коэффициента x12 — я пробовал и чуть

дъёма и поворота, что лежала на крыше со времён застройки улицы. Такие краны использовались в тех домах, в которые регулярно доставлялись крупные груз

оженном состоянии он был метров пять в высоту. Установщики, вместо того чтобы защитить механизм о

о лежала всякая нужная всячина, я подсоединил смартфон к пульту управления. Э

залезла в улей.

— перебил меня ехидный голос из микрофона. — Т

твием лирики. — не растерялся

ько у самого основания дерева, так что

сих пор нетерпеливо стоял, удовлетворённо п

сибо,

о газировки

магазин! Ну всё, я пошёл. Смартфон спрячу где-нибудь здес

торию, то только на правах кота. С

иметру и приподнялся. Стал мостиком, который сократил расстояние до стены раза в два

остям разный вкус... нужно о

у магазина, каждым шагом ощущая

шагнуть чуть правее или левее, нога провалится и я полечу с третьего этажа. Я нутром чувствую,

чик металлической балки. В полёте группируюсь и прибавляю

кает по ступням, единой упругой волной пройдясь о

аю вы

ть касаясь его ладонями, словно приветствуя. Переношу дв

ходится прямо за стеной — до неё

пределы подошвы, старое гладкое металлическое

ны. Ни шороха, ни скрипа, ни крика, ни жужжания мухи. В звенящей тишине до

ый. Давно н