другие курьеры остались по ту сторону стены, оставили меня наедине с пустыми кр

ся-опускаться, но... Совсем не было зелени. В Западном растут деревья посреди дворов-колодцев, а на бегу по длинной крыше-проспекту, можн

Западном железные листы кое-где заменили на прочный пластик, черепицу на проч

ять. Кирпичи в домах на краю ша

, а вот металла совсем не видно: ни машин, ни дорожных знаков — похоже, туман их рас

а. Как и раньше, Южный приветствовал меня молчанием миллиона мёртвых, каждый из которых подмигнёт пустой глазницей, стоит по

его этажа — последний. Если тут же вырваться, то после него ещё можно дышать, но дыхание будет идти по убывающей, с каждым разом звуча всё более отрывисто, отсчитыва

годня посреди Южного района — стук собственн

итрины первого этажа, и самую чуточку — вт

акое — Юж

хо — так это настолько хорошо, насколько только может быть... Ни

собственных шагов по крышам, и более внимательно приглядывался к точкам, с которых прыгал и на которые приземлялся — устойчив

после моего приземления заскрипела и рухнула вниз, я еле успел уцепиться за край крыши

нимал, в какой это стороне, но без навигатора на смартфоне не сразу сориентировался. Несколько раз подходи

ый из кирпича бортик. Алюминий крыши потемнел от времени, и кое-где погнулся. На чердак ведут несколько

было. Интересно, удивятся ли жители дома, когда я к ним заявлюсь? С момента з

интересное... Я снял рюкзак, залез во внутренний непромокаемый кармашек и достал ма

ле без не

у в рот, тут

ь по пищеводу... Секунду спустя чувства встряхнулись. Мир

круг потоки. Чуть поболтал, заставил течение двигаться ровнее. Ух, сколько

эхо каждого шага ещё до того, как кро

ают друг друга, переплетаются и расходятся. Каждая такая нить — это действие, мысль, воспоминание, взгляд, вз

трепетала в ответ. Намотал её на палец, поднёс к носу, и осторожно вдохнул, всеми силами стараясь не чихнуть — цепочка событий защекотала ноздри, каждый факт был маленьким ворсистым волоском на её поверх

низ... Мне даже не нужно смотреть на тротуар, чт

етло-русая причёска из растрёпанной ветром вновь принимает расчёсанный и аккур

его, кадр, что переплетен из десятков тысяч толстых и совсем тонких нитей, каждая из которых говорит мне о том, что, как и когда здесь случилось — нити события, нити прои

инул прочь туфли девушки. Дунул, и отлетело прочь её платье. Щелчок пальцам

заставила её прыгнуть вниз. Мысль, ощущение, слово или образ. То, что попало в го

ь его воли — а вместе с ней и способность жить отдельно. Отделившись, Гештальт осознал

ередного носителя, вплетаясь в его Плетение, пропихивая в его мы

мы и цвета, чтобы уравновесить камень, который нарушает хрупкое равновесие на весах, человеческой психик

нуть в неё каплей масла. Иначе — кочует по окружающему пространству, от одной головы к друго

т привести... Ну, например, к д

ь кокаиновой эйфории, громко рассмеялся и безжалостно отбросил все лишнее: руки, ноги, грудь, талию, волосы, нос... пока не остались только

вдруг моргнули и раскрылись до размеров огромного экрана. Он замерцал и разделил

ли месяца... Но мне нужен был этот день. Я нашёл нужную ячейку, протянул руки, аккуратно п

йствие и чувство, что пережила сегодня девушка... Вот пробуждение, вот мысли о симпатичном парне

ил их зашелестеть и повиснуть в воздухе. Расслабил внимание, и стал смотреть сквозь них

евыносимое желание, а вместе с ним строгий запрет выходить за пределы дома. Хм, как бы ещё о

ки. Вот мама — я её слушаюсь, хоть временами и не

Но там опасно — а потом

о это стыдно и неудобн

иначе нет сил

оненькой, уже тающей нитке. И осторожно

й-то «не такой», не этого узора.

л за пределы её сознания и продолжил искать новое вместилище. Но

итка натянулась и лопнула с тихим хлопком, оставив после себя облачко пыли... Черт по

навсегда: старое, расстроенное пианино, чья-то рука в моей руке, крыша, на которой я стоял сейчас, и последний образ: полные с

женский. По ощущениям — лет 35-40. В самое последнее мгновение уловил взгляд об

ереньках, у самого края. Закашлялся, отошел подальше, до

ясным тоскливым взглядом

*

Здесь терпкий запах смолы и чистый воздух — за чердаком явно кто-то следил. Оно и понятно: когда

оттенки запаха и мог с лёту сказать, откуда какой идёт. Кроме того, до меня

очки мотивов, создавая мир. Они же пронзают человеческое сознание, образуя то, что мы зовём личностью и эго. Выходя за пределы человеч

положено — минут 5, а вот эта чуй

попытался не заплатить его владелец. Груз шёл на Север, одному из бандитов — они решил получить нарк

рьеров зачем то стащила флаг со шпиля ближайшего комитета Управления, и дружно вышла в окно, удалившись в сторону Метро, задумав какую-то шалость...

тал и неожиданно пошёл на кухню жарить курицу, хотя до этого к плите не подходил и на шаг. Это был первый г

зной — я чистил мир от мусора, который очевидно портил всем жизнь. Очень скоро

ошу. Правда, общество об этом не з

становится весело. Не малейшего п

иходится вытаскивать себя силком. Возвращаться в пр

своих ногах, слышал скрип сухих многолетних досок и щурился, привыкая к полумраку. Чувствовал всё равно

ре крыши скользнула маленькая рыжая молния и

трите, я совсем такой же, как и вы — дв

ься к углу, всматриваясь в темноту перед собой. Самое интересное, что ничего я не видел и

полу. Я попробовал открыть... не поддавался. Во

ительный крепкий старичок боевого внешнего вида

антрапа! Кт

ганное лицо, а, напротив, сел на колени прямо напротив старика и наклонился почти вплотную. Тот неожиданности да

ом, что нож придется пустить в ход. Он готов говорить до последнего,

я, я из Запа

озрительно начал старичок, потрясая ножом. Хотя я ясно видел — пр

м визитёре я легко

там был первый. Но я

подозрительно пр

в головой для верности. — У вас

человечек высовывался из люка по пояс, а вёл себя так, словно в

— А когда было иначе? Не у всех е

то? — подтолк

махнул старичок рукой и почес

я я. — А ведь он

проворчал себе что-то под но

удешь шалить — безо всяких ножей огрею! А зовут мен

и нырнул следом. Старичо