ыль закапала кровь. Мужчина вышел вперед, ег

хожее на спицу с навершием. Или булавку, или брошку, которую мама иногда втыкала в шляпу

ому раздулись, а потом… Потом он слизнул алые капли

аза и уговорить себя, что все в порядке. Я могла перепутать время… А почему нет? Люди видят солнечные блики, а потом уверяют

Могли воткнуть иголку в ухо, непонятно, зачем, но психов полно. Воткнули, а потом стали рассуждать о чем-то

асштабе квартиры, города или страны. Я не дома в масштабе

могла с Седым пересечься. А пото

о всплеска боли и… Наверное, им было смешно наблюдать за потугами человека, который

бращая внимания на боль, на заливающую воротник кровь, встала и побежала. Оттолкнулась лад

шину. Увидела и пронеслась мимо, даже не повернув головы. Если остановлюсь сейчас, если потеряю минуту, чтобы открыть дверь, найти ключи, вставить в зажигание, завести, развернуться — не выб

ряд ли меня можно назвать спортивной, но тогда я вложила в рывок все силы и остановилась, только когда в боку кололо так, что на второй план отст

епроницаемое белое марево, а не предрассветная, наброшенна

к и все вокруг. Надо уб

те мужчины могут быть здесь в

что не знаю, с какой стороны прибежала. Чувство направлен

у одного есть нож и, судя по всему, он умеет

на. Ни шагов, ни других звуков, и

, Ольга, не значит, что

миг показалось, что в тумане мелькнуло что-то

я, неме

ысль? Моя

стр

и очертания деревьев, нереально широкие ствол

ряд

землю и оглашает округу громким ревом. Я приложилась виском об асфальт и ободрала ладони почти до мяса. Перед глаз

рязь вперемешку с кровью. И боль. Везде: в голове, в руках, ног

аполненная сожалением мысль, — д

Зубы клацнули, по затылку словно прошлись наждаком, когда голова проехалась по асфальту, кожу обожгла боль. Сквозь пелену тумана проступила темная фигура, на месте глаз которой тлели ярко-красные угли. Их я запомнила особенно

тряхивая с себя воспоминания, словно капли воды. Что было, то прошло. С некоторых пор я не переставала наслаждаться ощущением чи

мната в Серой цитадели максимально близко подошла к этому понятию. Она не стала местом, в которое хотелось бы вернуться, она не стала местом, в котором я могла чувствовать себя в

ми, вышитыми картинами, с большой крова

о здесь не было. Как не был

, что вижу, словно мне нужно не только видеть, но и коснуться шероховатой поверхности, вырез

звякая железом. Стилет, изогнутый нож, атам Раад

ерва с губ сорвался лишь шепот. — Где? — а з

неожиданно, что я даже не успела осознать, что делаю и зачем. Дернула руко

нова, боковая стенка треснула. — Где, черт

рила, пусть неживому существу, в первый раз ждала помощи и испугалась, не получив ее. Проще всего было обвинять обычную деревяшку в том, ч

цитадели. Любой цитадели, кроме

шел Кирилл. Таким, как я его помнила, таким, как хотела помнить, в домашних спор

оддел ногой остатк

мужчиной. — Знаешь, как вернуть Юково? — только чтобы не молчать, спросила я, затягивая концы кушака на халате. — Ты вытя

его. Не стал. — Он разве

озвращался домой с завода и, с улыбкой прося добавки жареной картошки, рассказывал про самодура начальника, идиотов коллег и лучшего

ское самолюбие. Но и оно потеряло остроту. Глупо страдать вечно. Все, что от него требовалось, это оставаться таким же равнодушно отстраненным. Но что-то изменилось. Не в нас, в окружающем мире. Что-то требовало от него ново

ла. Кирилл посм

и поднял боковую стенку ящика. — Этот стол всего лишь артефакт, хоть и не совсем обычный. Но, прежде всего, это вещь. — Он бросил доску на пол. — Если хочешь, чтобы он р

психиатру? Шизофрения? Психо

глаза посветлели, сквозь надетую маску заботли

этом хотел

вышло сипло,

сделать шаг вперед, подойти почти вплотную, он коснулся б

в его глазах было что-то такое, отчего я чувствовала

угую боль, впрочем, он вряд ли нуждался в

улыбнулся, —

я задохнуться то ли от счастья, то ли от ужаса. На безымянном п

ищника. А широкий ободок на его пальце, то самое кольцо, что я надела на палец тринадцать лет назад. Почти четы

Свое я выбросила. Давно. Просто ехала на машине, открыла окно и вышвырнула этот символ супружеско