"Чёрное.Белое"

вает черн

ывает бе

шении злом,

ыве безумном

ножество раз

уше человеч

ет преврат

руг экземпл

ое чтение в нежном возрасте родителями известной книги Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо», а если серьезно, то моя мама – учитель русского языка и литературы, коренная

ее безоговорочно, просто потому что она моя мама и потому что она мой единственный живой родственник. А месяц назад к моей любви присоединила

т дать вам положительный ответ, – отрывает меня от размышлений

ужас: мне отказали. Я словно лечу в пропасть и понимаю, что скоро разобьюсь. Эти деньги нужны мне как воздух, которого внезапно стал

ся, одновременно хлопая ресницами, отчаянно прогоняя на

– По

отворачиваясь, начинает копошиться в бумагах, ясно давая пон

бстоятельствах я бы тотчас ушла,

осила немного… И в залог г

на, но, встретив мой тонущий в океане сле

вы студентка,

я и тут же краснею, вспоминая маму. Она словно сидит в кресле напротив и, подж

те, банку н

уже принял решение, что я неплатежеспособна и мне не стоит давать деньги взаймы, несмотря на то что я указала,

людей вокруг. Им, естественно, нет никакого дела до моих проблем, и неожиданно для себя самой горько констатирую, что все мы припеваючи живем, пока однажды в нашу жизнь не врывается безжалостная, страшная болезнь

тобы там, не стесняясь, выпустить их наружу. Только дойти до выхода без происшествий не получается – я налетаю на кого-то яркого и

овольный женский голос и через секунду более мягкое

с красной подошвой, стройные длинные ноги, обтянутые нейлоном, яркое платье выше колена, сексуально облегающее потрясающую фигуру, темные практически глянцевые прямые волосы, ярк

– На

т мне свою руку и,

ак изме

естно выдыхаю

амяти была симпатичной, но обыкновенной девушкой и в подметки не год

спрашивает она, смотря

произвольно начинают подрагивать гу

кредите

яд становит

чем тебе

я ком в горле, мешающий гов

аме на

ообще редко плачу! Да, я проплакала несколько часов, когда узнала о болезни мамы, но потом, сжав зубы, я около месяца держала себя в руках, фонта

за руку, разворачивается, и направляется к двери вместо

робкая практически иллюзорная надежда на волшебное разре