ЧЕТВ

сознание стало успокаиваться, и я начала адекватно реагировать на происходящее. Так, плачет ребенок… У мамы дома. Я тихо, чтобы не

в свои светлые, с изломом, брови. Стас, ее сын, продолжал жалобно-устало плакать: видимо,

маму навестить,

вздохом поднимая ребенка на руки, и неся его в мамину комнату, - уто

тиснувшись мимо, обдавая меня парами пива, зашли на кухню, гремя бутыл

сь? – вопросила я,

еплую кофточку, движения ее был

ело дома сидеть! Вот, решила молодость вспомнить, с подругами за

х губ. За этот почти невинный вопрос

сестра, укладывая Стасика на кровать. Малыш тут же

то вспомнила твои дозамужние

– свою «правду». Но вот другую правду, с не своих уст, она ой как не любила. Ее пьянки, являясь, словно повторением пьянок отца, стоили немало нервов, в первую очередь, маме и лишь потом - мне. Затем, Маша вышла замуж, за Женю, и вроде как, усп

рослая женщина. А ты за собой лучше бы смотрела, спишь с каким-то отморозком, который оплачивает

зать. Я ощутила себя снова маленькой, безвольной девочкой. У

- за достойн

я. Казалось бы, я приехала в родной дом, уютное место, где должна была ощущать себя относительно, но мирно. Но и здесь меня поджидало испытание в л

ук открывающейся входной двери – и я поняла, что это мама вернулась с работы. Я, стараясь выглядеть спокойной, в

ивет

зумления, обернувшись, с

амила,

в глаза на миг, глубоко вздохнула, вдыхая аромат ее легк

а объятия, окидывая меня своим уч

ла его завезти меня к тебе, - не дрогнув, с

ну стоящей обуви гостей. – Так, а чт

уская маму в ванную комнату. Включив воду, она с обесп

а сняла с крючка розовое полотенце

орый раз за сегодняшний день, я окунулась в детские воспоминания, которыми была не в состоянии управлять. Все было, как тогда – крики мамы, хлопанье дверьми, только голос отца сменился на ра

, с покрасневшими глазами, заг

две ушли, Маша в ванн

ров, сигарет и какого-то смрада. Я спешно распахнула окно, впуская свежий, прохладный, но такой желанный, чистый воздух. Я задержалас

понимала, что внутри у нее, впрочем, как и у меня, сердце разрывается на части. Это был замкнутый круг со своими жертвами и палачом. Но я страстно, как и раньше, хотела выбраться из него. Только как?

выдохнула она, направляясь у

ила мне, что хорошо, по крайней мере, что Антон мертв – одним уродом меньше. Я поразилась собств

, в квартиру зашел статный, высокий мужчина в пальто. Я узнала его, и се

я все еще стояла в дверном проеме, не зная, куда деться –

асково мама, - как т

й мужчина, окидывая меня задумчивы

дочка, Камила. Камила, это Антипов

тот самый мужчина, из отделения,

вич, - ощущая себя окруженной

мама подтолкнула его к табуре

сь, думая,

ыдохнула я, чувствуя

теснительной осталась, - тепло улыбнулась мама, вк

, что в ванной все еще была включена вода, Маша не особо торопилась к своему сыну или просто была

ожалуйста, гостю

неглазого мужчины, забрала со стола свою чашку и поставила ее в мойку. Чтобы не смотреть на гостя, я принялась мыть посуду, что стояла там. Ну, где же мама?! Ее «быстро» слишком затянулось. А я, находясь здесь с этим мужчиной, который, хоть и был одет не в форму, но одним сво

ая с пола разбитую посуду, и

ержании, - приглушенным голосом пообещал он мне. Андрей стоял рядом со

вы это

е, но чужие. – Не хочу волновать свою первую учительницу – Римма Ибрагимовна всег

ла принять тот факт, что красива и привлекаю вн

ачала размышлять – кто стоит рядом со мной – друг, враг? Волк - в овечьей шкуре? Как себя вес

не за что, - он в

огла бы этим вечером делать чай для своего мужа, а в итоге – делаю для чужого мужчины. Я подошла к окну – чуть пр

чтобы я услышала, сообщил Андрей,

но промолчала. А вот сине

– не покид

ла головой и, отойдя от окна, налила себе в стакан воды. Пока я пила, мужчина продолжал смотреть на меня. Где-то там, Стас п

енным голосом, нак

сь к выходу из кухни. Однако, синеглазый мужчина, поднявшись с табурета, преградил мне путь. Боже мой

инул прямые брови Андрей.

едила я. Моя хорошая девочка у

продолжая ощущать на себе его задумчивый взгляд. В коридоре я с

а? – предложила я мам

он сейчас к

, что желала сейчас – как и прежде, спрятаться под одеялом. Подальше от чужих глаз. Я забралась на кровать, о

сумерки, обещая приближение тьмы. И вновь было темно у меня на душе – так темно и тоскливо, что хотелось рыдать. Сердце и душа рвали

ой муж вернется. Я была по