имеется. Но в ночлежке тихо. По полу, на котором помимо меня спят ещё люди, гуляет по-осеннему сырой сквозняк. Приподнимаю голову и бросаю взгляд в сторону тёмного коридора: ментов

л в сжатой руке. Вздрагиваю: зн

Чт

голос Степки вызывает р

надрывно стучится вой сир

Ме

ашний «мерс», некстати сработавшая сиг

дозрительно смахивает на сде

И

льшим весом тела, голова удобно улеглась на рваную фуфайку, свернутую в рулон вместо подушки. Чт

ить чокнутая парочка… из Москвы! — с

! — изумлё

серо-зеленую рожу незнакомца. В сторону с противным звоном катится бутылка. В воздухе распространяет

тываю под мышку свою старенькую фуфайку. Плечо прижимает мобилу к уху, пока мои пальцы нащупывают потреска

д, — бо

ющей в кабинет. Серый, я видел бумаги. Все уже давно оформлено! Тебя официально усыновили некие Марковы. Подписи,

ьянчуги снова раздаётся брань. Теперь он долго не усп

Ка

ольно гогочет Степа

, повернутом на идее коммунизма. Впрочем, он-то был самым адекватным и

сле короткой паузы, словно собравшись

сколки стекла. Хочется курить, сую руку в карман, мои пальцы сжимают печально хрустнувшую пачку. Пусто. Поигрывая зажигалкой, осм

сигарету, одновременно пытаюсь извлечь искру из зажигалки. Наконец появляется огонек.

а. Худое бледное лицо с ввалившимися щеками да короткий ершик волос цвета мышиной шерсти. Правду говорят, что я серый. А мне нравится эта кл

декламирую я и презрительно задираю острый подбородок, в трубке р

торожно переступая спящие тела, направляюсь к двери. Щелкнул едва живой замок, под ногами торопливо пробежали ступеньки, сломанный домофон приветствовал ржавым писком

Поежился: жаль, что колеса вчера сразу сплавил, в «мерсе» климат-контроль, тепло и сухо. Но оставлять столь приметную тачку было бы самоубийством. Взгляд привычно заск

ернули в переулок, хотя умом я понимал, что это не по мою душу. Дергающие звуки растаяли далеко позади, а я шел вперед, забыв про холодный ве

. Но все это любой из них с радостью бы променял на семью. Свою, настоящую. Ту, в которой мама забот

ны, сопровождаемая веселыми искорками в глазах сильного высокого мужчины, подарят ему радость быть нормальным, обычным ребенком. Но нет, надежда таяла год за годом, как свеча, озаряющая разноцветными бликами разукрашенную волшебством новогоднюю елку. А следом п

. Сквозь тишину душевной ярости вдруг прорвался поток ярких звуков: заливистый смех, обрывки фраз. Вокруг бегают мальчишки в новеньких костюмах, девочки заботливо поправляют огромн

х себя учителей. Хоть и сурово, подчас даже жестоко. Но что об этом могли знать эти дети

шейке. Была бы даже красивой, если бы не надменное выражение, исказившее тонкие черты лица. Конечно! Простой парень в мятой

же. Старательно отработанными движениями в стиле брейкинга, изображаю робота, рука словно достает из груди сердце, другая п

обжечься, берет хризантему. — А… гд

х мелькают циферки, подсчитывая, насколько выросла популярн

жу, — резко хв

расхохотался. Тут же из груди вырвался вздох, пальцы потянулись к пачке в заднем кармане джинсов. Какое-то время

я навсегда забыть, желая оставаться лишь Серым. Унылым, безнадежным, одиночкой… Я швырнул окурок, метя в красный шарик. Громкий хлопок заставил подпрыгнуть от неожидан

гнанных тачек и постоянный страх. Кнопки пищали, на желтом экране появлялись цифры, с детства въевшиеся в память. Девять, три… Осталась последняя. Палец неуверенно застыл в воздухе. А вдруг все-

абыть о промозглом холоде резко начавшейся осени и хлюпающих звуках в дырявых ботинках. Дыры в заборе, облезлые деревья двора, обшарпанная дверь заднего входа. В нос ударил запах кислой капусты и вареного картофеля — на к

тивное крыло. Тихо вроде. Надо спешить, пока есть возможность. Бегу, а пальцы на

ой, пол ушел из-под ног. Висок захолодел, в нос ударил запах железа. Я хочу закричать, но из гор