И даже смерти не стать избавлением

Это дерево было очень приметным, оно походило на стул, на котором можно было бы посидеть и отдохнуть. Вот только встречалось оно на её пути уже семнадцатый раз. Словно намёк, что ей давно уже пора сдаться и принять свою судьбу, вот только она это сделать не могла. Женщина вытерла пот со лба и поудобнее перехватила корзинку.

Какой бес потащил её на девятом месяце беременности в лес за грибами, она не понимала сама, а уж как муж удивился, когда она сорвалась с места и понеслась в лес! Впрочем, Яким давно смирился с внезапно возникающими идеями жены, и по совету мудрых женщин терпел и ждал, когда беременность подойдёт к концу. Но смирение Якима вполне можно было предугадать. А вот как удалось отбиться от подруги детства Аринки, которая никуда не отпускала её одну примерно месяца с седьмого, этого и сама не поняла. А главное она не поняла другого — зачем? Ну вот почему бы не взять с собой в лес девушку, способную если что-то пойдёт не так принять роды? Да и вместе так чудесно гуляя по лесу петь задабривающие песенки лешаку, чтобы не сбивал с пути. Ну и? Чем Аринка-то не угодила? Упрямо сжав зубы и направившись прочь от страшного седалища, она снова вспомнила свой уход в лес:

— Катарина, куда бежишь? — Аринка только вышла из курятника с яйцами в лукошке и с удивлением смотрела вслед подруге, несущейся на всех парах мимо её забора.- Мне всего пара грибочков нужна, на полянке, возле забора, я мигом, у меня и вода почти поспела, я никуда не ухожу! — Катарина выпалила это на одном выдохе и помчалась дальше, не слушая возражений.- Дай хоть яйца положу, мне тоже грибочки пригодятся, — крикнула Аринка подруге, которой уже и след простыл.- Я и на твою долю возьму, — принеслось попутным ветром, — не успеешь до калитки дойти, а я тут как тут.

И вот в какой момент что-то пошло не так? И правда же взяла пару грибов для себя, а два для Аринки на полянке, развернулась к забору, а нет его! Тот самый леший, который всегда любил слушать песни, и подводил к лучшим грибным местам сейчас водил кругами, да мало того, путал дни и ночи! Налево идешь — день, направо — ночь. А сколько не стой¸ солнце всегда в зените. Уж и задабривала его Катарина и заговоры пела, и грибы все отдала, а леший знай водит кругами. И живот то уже стал тяжёл, и паника заметалась в висках — ох, не к добру это! Ребенка хочет лешак, для того и выманил в лес одну. Хотя зачем ему ребенок? Отродясь за лешаками такого не замечали. А если не лешак, то кто? Кому понадобилось водить её кругами и ждать пока плод в чреве созреет? Катарина помнила истории из книг, сказы, доходившие из разных мест, жуткие, кровавые истории, про нечисть вышедшую из страшных сказок и обретшую новую жизнь. Но всегда думала, что брехня это всё. Сколько живности она не видала, со всеми удавалось договориться. А вот теперь поневоле впору самой поверить. На счастье, начинающуюся панику вытеснила способность мыслить. И вот такой кровавый демон будет водить её кругами вместо того, чтобы просто вырвать плод из чрева? Да и не чувствуется в её водителе зла. Быть может зло и замыслил, вот только как-то словно бы не от хорошей жизни. Что бы это ни значило. Только легче от этого не было.И тут оно началось! По ногам заструилась жидкость, Катарина растерянно посмотрела вниз, и только сейчас до неё дошло, что те странные боли в животе предвещали начало родов, а вот это, только произошедшее с ней, это отошли воды. Как бы то ни было, но времени размышлять у неё не осталось, она рожала. И ребёнок не собирался ждать, пока она доберётся до дома, пока верная Аринка отправит Якима за повивальной бабкой, а сама тем временем начнёт принимать роды. Рожать придётся здесь, сейчас и одно. Ну да она не первая женщина, с которой подобное случилось, потому Катарина сняла верхнюю юбку, расстелила на земле, присела на неё на корточки, так, чтобы если не сможет поймать и удержать младенца он бы упал не на голую землю, и, как объясняла много раз повивальная бабка, дождавшись положенного времени потужилась. Ребенка она таки умудрилась поймать и не уронить, хотя то, насколько он оказался скользким, превзошло все её ожидания. Сделала, как ей объясняли, вытерла младенца, родившегося в рубашке юбкой, завернула в остававшуюся часть чистой, и положила в корзинку рядом с собой. В этот момент последние силы покинули её, и Катарина отключилась, слишком вымотанная, чтобы делать что-либо ещё.

Проснулась Катарина на окраине деревне, корзинки рядом не оказалось, но сейчас почему-то это радовало. Она попыталась понять, что не так, и лишь через секунду осознала: тишина, и запахи крови и разложения. По спине пополз пренеприятнейший холодок, да волоски на коже по всему телу встали дыбом. Пришла странная мысль — если её ребёнок у лешака, то сейчас это лучшее место, где он может оказаться. Ей же ещё только предстоит понять, почему ноги дрожат так, что стоять трудно, сердце колотится, словно жаждет вырваться из груди, а в глазах двоится от накатившей паники? Когда лешак начал водить, душу охватило предчувствие беды, но, это не было похоже на то, чего Катарина опасалась. Катарина вытерла взмокшие ладони о нижнюю юбку, постаралась унять дрожь в ногах, сосредоточилась, насколько это было возможно, огляделась вокруг: внешне вроде все так, как было, околица, домики. И снова прислушалась — совсем ничего, ни лая собак, не говора людей, ни пенья птиц, даже кузнечики и те не стрекочут! Ветер подул в её сторону и запах разложения и смерти стал сильнее. Запах гниющего мяса, тем более странный в отсутствие жужжания мух, который она тоже ожидала бы услышать.

Катарина поёжилась, подумав о ребёнке, в сказках дети, попавшие к лесным жителям, становятся магами, уж точно лучше, чем едва родившись стать кучей гниющего мяса. Жаль лешак не мог спасти двоих, сейчас Катарина куда угодно бы пошла, лишь бы не быть здесь. Но за то, что по старой дружбе смог спасти ребёночка, она испытала благодарность. Повернувшись к лесу, она поклонилась, прижимая руки к груди: — Спасибо хозяин, береги сыночка моего, пусть теперь тебе служит. Время шло, ничего не происходило, пока никто не стремился убить и её и Катарина, собрав мужество, как была, растрёпанная, в одно нижней юбке, ступила за околицу и пошла по дорожке к дому. Она брела по дорожкам родной деревни едва переставляя ноги. Она не хотела смотреть, но разодранные трупы людей и домашних животных лежали там же, где застала их смерть, и в их глазах застыли панический ужас и боль. «Интересно», — мелькнула показавшаяся неправильной мысль, — «почему ни одно живое существо не посмело тронуть останки? Вкусно же, ням-ням, пир подан, как на тарелочке.» Под ногой хрустнуло, и Катарина перевела взгляд вниз, под ногой лежали черепки разбитой тарелки. Глаз вычленил знакомый узор, но мозг отказался обрабатывать информацию. Катарина подняла ставший невыносимо тяжёлым взгляд и вновь заставила ноги двигаться. Вот так, одна за другой, переставлять негнущиеся каменные колонны, в которые превратились ноги и не смотреть по сторонам. Чтобы не видеть. Шаг, другой, она категорически не хочет понимать происходящее вокруг неё. Шаг, другой, очень скоро будет поворот ведущий к её дому. Шаг, другой, вот уже дом её подруги, Аринки, и так же, как и везде… Помимо воли она повернула голову к дому, вот и Аринка, а рядом лукошко и разбившиеся яйца… шаг, другой, и вот тот дом остался позади. Теперь метров пятьдесят и будет калитка с резными собачками. Шаг, другой. Тех собачек Яким вырезал за день до их свадьбы, сказал это оберег, сказал, забредшая в деревню пророчица дала деревянный брусок, из которого нужно вырезать помощников, которые помогут Катарине выносить и родить ребёнка, защитят её, когда придёт время. Обещала мир и лад в семье. Сказал, та женщина строго-настрого приказала оберег не снимать. Пророчица сказала иначе Катарина умрёт… сказала… и вот она жива, когда все в деревне умерли… А вот и знакомые фигурки на распахнутой настежь калитке, и лишь собачки всё так же весело скачут на ней. Яким замечательный мастер. Вот только почему-то они больше не выглядят шаловливыми маленькими щенками, как было всегда с момента, когда Яким их вырезал из заговорённого куска дерева. Они были всегда такими забавными, да и муж всегда с такой нежностью гладил их, что у неё так и не поднялась рука выбросить дурную деревяшку. Будь это что-то другое, давно бы избавилась. Катарина не выносила подобное, искренне возненавидела пророчицу, едва та появилась в деревне, да и та, похоже, отвечала ей взаимностью. И даже неожиданный последний подарок перед тем, как навсегда покинуть их деревню не смог ничего изменить в отношении Катарины к ведьме. А ведь за тот год, после их свадьбы, да и когда Катарина понесла, в их семье не было ни одного скандала. Всё, как и было обещано. Да и везло им просто сказочно, впору померятся достатком с главным богачом деревни. И всё равно, каждый раз, когда Катарина смотрела на собачек, ей хотелось избавиться от них. От этих маленьких тварей, вышедших из-под резца её мужа. Никогда больше и ни для кого Яким не вырезал щенков. Только в тот раз и только для неё. Хоть и просили его и блага сулили. Другое резал, а вот щенков нет.И вот сейчас Катарина стояла у ворот своего дома, смотрела на собачек и пыталась осознать, что же за трансформация с ними случилась. Мозг туго работал, пытаясь выдать лишь нужную долю информации, и не дать в полной мере осознать произошедшее. А потом Катарина неожиданно всё поняла. Резвящиеся когда-то щенки теперь полностью выросли, и выглядели двумя бойцовыми псами. Их пасти были оскалены и смотрели они сейчас в одну сторону, сделав стойку. Они смотрели на юг.Но ведь этого не могло быть? Катарина решила, что сходит с ума и происходящее плод её больного воображения. Но это ли было сейчас важно? Она покачнулась и шагнула во двор. Мужа там не оказалось, но это ничего не значило. Она медленно вошла в дом, обошла комнаты, и вышла через заднюю дверь. Небольшой огородик, для выращивания самого необходимого, того, что всегда должно быть под рукой. И вот там-то она и нашла его.Яким стоял посреди огорода привязанный к кресту вместо снятого пугала. Его привязали за руки, обвязали верёвкой лоб, так чтобы вышедший из двери сразу увидел кто же это. Такое вот своего рода приветствие. На Якима нахлобучили шляпу, снятую с соломенной куклы, валявшейся здесь же. А улыбку просто вырезали, сделав разрез от уха до уха. Ещё выкололи глаза и сделали разрез через весь живот. Он явно жил ещё какое-то время с вывалившимися внутренностями. Вот и всё, что удалось понять с первого бегло брошенного взгляда. «Это личное» — промелькнуло в голове Катарины. И тут ей стало слишком много увиденного. Она закинула голову назад и даже не закричала, она взвыла во все голос. В ответ завыли откуда-то с крыльца псы. Она стояла, качаясь не зная, что ей нужно сейчас сделать. Она просто ждала тех, кто придёт сюда за ней. Некоторое время спустя послышался шорох крыльев и перед ней опустились на землю два кожистых приземистых покрытых редкой шёрсткой твари, едва достающие её до груди, с выпяченными, подобно ей за месяц до этого животами. Один протянул тощую руку, схватил за юбку, дернул с неожиданной силой, ей чудом удалось устоять на ногах. А второй вдруг развернулся, позабыв о ней. Катарина на миг замолчала, перехватывая дыхание, чтобы продолжить кричать. И тут огромный глаз твари перед выплеснулся наружу, разбитый меткой стрелой. «Кто-то пришел? Здесь есть ещё кто-то живой?» Но больше она вынести не смогла, Катарина чувствовала, как земля покачнулась под её ногами, потом быстро устремилась навстречу, и наступило долгожданное забытье.