О чём грезят боги

— Артём, ты долго ещё? Гость пришёл, — раздался голос бармена, заглянувшего в служебку.

— Кого могло принести в такую рань? — парень с громким выдохом резко опустил ящик на пол. От столь грубого обращения содержимое ящика жалобно звякнуло.

— Хэй, ты мне тут бутылки решил побить? Полегче.

— Иди к чёрту. Что-то не устраивает — разгружай ящики сам. Бухло больше по твоей части так-то.

Артём утёр рукавом толстовки выступивший на лбу пот и откинул назад влажные пряди тёмных волос. И зачем, спрашивается, он перед сменой принимал душ? Впрочем, забыть о том, что его ожидала приёмка, было довольно просто: нанимаясь в бар официантом, ему и в голову не приходило, что он также будет заниматься разгрузкой продуктов. Он до сих пор к этому не привык.

В первые дни работы в баре для Артёма в принципе очень многое оказалось в новинку. Как в итоге удалось выяснить, в гадюшнике, в который он попал по милости своего друга, абсолютно каждый выполнял не только свои прямые обязанности, но и должен был постоянно быть на подхвате. Очевидно, когда он устраивался, никто его об этом и не думал предупреждать. В один день Артём мог принимать продукты, в другой — помогать на кухне окосевшему повару с заготовками, в третий — бегать с тряпкой, убирая в сортире блевотину, которую не удержал в себе очередной «благоуважаемый гость». Короче говоря, «и швец, и жнец, и на дуде игрец», как говорил Кирилл, чем дико его раздражал. Не меньше его раздражало то, что к самому Кириллу это изречение не имело никакого отношения.

Будучи барменом, Кирилл был единственным во всём заведении, кого не грузили дополнительной работой. Сам Кирилл объяснял это тем, что от него напрямую зависела выручка и он не мог отлучаться от барной стойки из-за мелких поручений. Артём же был уверен в том, что такое привилегированное положение друг заработал благодаря своей смазливой мордашке, которая больно уж нравилась владелице бара. Вряд ли её заботило, насколько искусно её молодой подчинённый разливал пиво, но она точно с радостью затащила бы его в койку. Артём подозревал, что внешность бармена возымела на женщину действие и тогда, когда тот предложил его кандидатуру на позицию нового официанта. Старого уволили около месяца назад из-за того, что он любил подчищать содержимое бара, а Артём на тот период времени как раз пребывал в поисках подработки. Его выбор был не велик и из всех зол — грузчик, уборщик, обслуживающий персонал — он выбрал наименьшее для себя. Кто же мог предположить, что в результате он станет «мастером на все руки», пока его друг будет днями напролёт безмятежно тереть барную стойку и дурить голову хозяйке, мало что понимающую в бизнесе, но очень падкую на молоденьких парней?

Артём хотел было выйти из служебной, чтобы принять заказ, но Кирилл остановил его. Бармен невозмутимо, будто это тоже было частью его работы, запустил руки в каштановые волосы своего друга и чуть взъерошил их, чтобы затем попытаться пригладить торчавшие пряди. Это особо не помогло и едва ли сделало вид Артёма более аккуратным, но заставило его нахмуриться. Он оттолкнул руки Кирилла и, чтобы тот к нему больше не прикасался, сам расправил закатанные на время разгрузки ящиков рукава толстовки.

— Там что, какой-то особо элитный алкаш притащился, что ты из меня конфетку вылепить пытаешься?

— Увидишь, — хмыкнул Кирилл.

— Смех, да и только. Думаешь, тому, кто приходит в бар днём прямо к открытию, важно что-то помимо того, чтобы ему как можно скорее дали опохмелиться? — буркнул Артём и, выуживая из кармана джинсов блокнот с карандашом, вышел в зал.

Окинув взглядом пустое помещение, он увидел за столиком в углу мужчину. Вопреки ожиданиям Артёма он нисколько не походил на среднестатистических пьянчужек, посещавших «Весёлую таксу».

Бар со столь красноречивым названием всегда привлекал не самый лучший контингент, а учитывая то, что он находился на цокольном этаже обычного жилого дома аккурат между ломбардом и круглосуточным продуктовым, правильнее было бы сказать, что он существовал исключительно за счёт алкоголиков, проживающих в соседних домах. Алкаши — у Артёма язык не поворачивался называть посетителей бара «гостями» — сами после кутежей походили на тех ещё животных. Наблюдая за тем, как они, выжрав добрых несколько литров самого дешёвого пива, разве что не на карачках взбирались по лестнице, чтобы выйти из бара, Артём думал, что в общем-то в таком состоянии люди мало чем отличались от псин, разве что они едва ли были по-настоящему весёлыми.

Артём никогда особо не скрывал презрения к своему месту работы и с не меньшим пренебрежением относился к тем, кого обслуживал, поэтому его всегда забавляло то, как хозяйка и Кирилл тряслись над «сервисом» и «качеством». Они будто намеренно закрывали глаза на то, что бар ещё не разорился только благодаря наличию постоянных клиентов, которыми являлись не иначе как конченые пропойцы. Таких «гостей» только с очень большой натяжкой могло интересовать нечто большее, чем низкие цены на пойло и наличие свободных мест в тёплом помещении, чтобы не морозить задницы на улице.

Мужчина, сидевший за столиком, явно не имел ничего общего с обычными посетителями «Весёлой таксы». Более того, он выглядел странно даже для человека, который мог зайти в бар для того, чтобы просто попить чай. В спальном районе люди определённо не расхаживали в деловых костюмах и галстуках, да и откуда им вообще было взяться, если в округе не было ни одного бизнес-центра или банка?

— Ну, и чего ты затормозил? — Кирилл занял своё привычное место за барной стойкой и выжидающе смотрел в спину застывшего друга. Поначалу его тоже поразил вид необычного гостя, но удивление уже успело трансформироваться в желание побольше заработать. Такой клиент точно не стал бы заказывать дешёвую «мочу», а также мог оставить весьма щедрые чаевые.

Артём недовольно шикнул на бармена и подошёл к столику.

Тем немногим, с чем Артёму повезло на своём посту официанта, было то, что в отличие от работы в каком-нибудь более приличном месте, ему не нужно было с широкой улыбкой протягивать посетителям меню и говорить дежурные фразочки по типу «Добрый день, меня зовут Артём и сегодня я буду вас обслуживать». Не слишком ли люди высокого о себе мнения, если требуют подобного раболепного отношения? Артём не считал себя хуже остальных и не терпел, когда его воспринимали в качестве безмозглой обслуги, поэтому ни в одном другом общепите, где ему ранее доводилось работать, он не задерживался надолго. «Весёлую таксу» он не любил, но с его характером, который едва ли подходил для того, чтобы дружелюбно общаться с клиентами, она была последним местом, где он мог устроиться со своим позорным послужным списком. Благо хозяйка «Весёлой таксы», хоть и пыталась держать какую-то марку, всё же понимала, что приходящим в бар было до лампочки, представлялся официант или нет, как он был одет и в какой манере разговаривал, поэтому особо не следила за Артёмом. Пока он хорошо продавал, с его кислой миной вполне можно было мириться, даже если он не ходил по струнке и не улыбался во все тридцать два перед каждым гостем.

Брошюрки меню — измятые и во многом уже убитые сотнями сальных рук, в которых успели побывать, — валялись на каждом столике, и мужчина уже должен был успеть определиться со своим заказом, поэтому Артём сразу спросил:

— Что будете брать?

«Тот ещё нарцисс. И куда так только вырядился», — рефреном пронеслось у него в голове.

Определить возраст мужчины было очень сложно. Рассмотрев его вблизи, Артём навскидку дал бы ему что-то между 30 и 40. Его лицо казалось каким-то искусственным, поэтому по нему было невозможно более точно сказать, сколько мужчине было лет. Это было лицо взрослого человека: в глазах с чуть опущенными вниз внешними уголками читалось наличие жизненного опыта, прямой лоб и острый нос свидетельствовали об уже зрелой уверенности в себе, в которой не было и намёка на юношеское самодовольство, а тонкие суховатые губы определённо знали поцелуи многих женщин. Однако при этом кожа мужчины была настолько гладкой, что, как Артём ни старался, не смог разглядеть ни одной морщинки или каких-либо иных возрастных признаков. Быть может, дело было в тусклом освещении, но лицо мужчины смотрелось чересчур идеальным для человека среднего возраста и оттого походило на кукольное. Также странным было то, что мужчина, несмотря на свою общую привлекательность, на самом деле не отличался особо выдающимися запоминающимися чертами. Если бы Артём встретил его потом где-нибудь снова, он бы едва ли вспомнил о том, что уже видел этого человека. Чёрный костюм, сидевший на посетителе как влитой, наверное, стал бы единственным, что смогло бы пробудить в Артёме какие-то воспоминания, но по лицу он мужчину бы никак не опознал, в этом он был уверен. К подобным людям-невидимкам из-за большого количества просмотренных фантастических фильмов Артём относился настороженно. Они напоминали ему ботов, существующих в матрице лишь для массовки, но он отогнал от себя эту нелепую мысль.

— Виски.

Артём напрягся. Ответ односложный, а голос мужчины тоже какой-то бесцветный, не живой. Да что уж там, даже синюшные алкаши почти в полном отрубе более живо разговаривают. Пытаясь выкинуть бредни из своей головы, он по рассеянности не стал уточнять, какой именно виски хотел мужчина. В общем-то Кирилл и так бы налил такому клиенту что-нибудь из среднего ценового сегмента, но счёт бы они заломили, как за самый дорогой бренд, поэтому этот вопрос был не более, чем формальностью.

— Что-нибудь ещё?

— Нет, спасибо.

«А вежливый-то какой, чёрт его дери», — Артём молча отвернулся от столика и закатил глаза.

Выдрав листок с заказом из блокнота, он передал его Кириллу, тут же спрятавшему бумажку в нишу под барной стойкой. «Весёлая такса» большей частью работала в чёрную, никаких чеков в ней не пробивали, а основным средством учёта считались листы из блокнота официанта. Это в целом объясняло, зачем в такой дыре в принципе требовался официант.

В ожидании, пока Кирилл сотворит свой шедевр, Артём лениво облокотился на барную стойку. Для того, чтобы бахнуть в бокал правильное количество льда, достаточное для того, чтобы сэкономить на алкоголе, но при этом не наглеть настолько, чтобы клиент совсем уж не чувствовал себя надуренным, всё же нужно было обладать некоторым талантом.

— Что скажешь? Как по ощущениям — много выпьет?

Артём пожал плечами.

— Без понятия. Странный он какой-то.

— Да уж. Такие к нам не ходят, слишком прилично выглядит.

— Сбои в матрице.

— Есть такое. Он будто бы вывалился из пространственно-временной дыры в неправильном месте и по ошибке попал к нам, — усмехнулся Кирилл, придвинув к Артёму бокал с готовым напитком. — Но вдруг у него от этого шок и ему нужно расслабиться. Ты уж попробуй ему что-нибудь ещё толкнуть.

— Да иди ты, — фыркнул Артём больше для вида. В продажники он в общем-то тоже не нанимался, но понимал, что как минимум ради чаевых надо было постараться.

Когда Артём с прежним недовольным выражением, с каким обычно разносил напитки, опустил перед мужчиной бокал, тот улыбнулся.

— Молодой человек, вы слишком громко думаете. Я сейчас оглохну.

Между изогнутых бровей Артёма залегла тень раздражения.

— Что, простите?

— Думаете вы слишком громко, — мужчина не переставал улыбаться. — Я так говорю о людях, у которых все их мысли на лице написаны. Дайте угадаю, вы бы сейчас с радостью предпочли отдохнуть, а не заниматься мной. Но, поскольку я, этакий болван, припёрся ни свет ни заря, меня нужно облапошить на кругленькую сумму.

«Для этого и экстрасенсом быть не нужно», — подумал Артём.

— Книги жалоб у нас нет, если что.

Мужчина рассмеялся. Смех его был таким же блёклым, как и голос.

— Я это вам не в упрёк. Я, наоборот, ценю честность. Какому бы нормальному человеку нравилось работать в такой дыре, а? Да и что-то заработать тут без уловок вряд ли возможно. Если бы вы жизнерадостно порхали и испытывали удовольствие от нахождения здесь за те гроши, что вы получаете, я бы счёл вас полным идиотом, но вы ведь им не являетесь, верно? Стремиться к чему-то большему — вот это про вас.

Тень раздражения между сведённых бровей парня стала ещё более заметной и теперь глубоким разломом пересекала его высокий лоб.

— Если вы не собираетесь больше ничего заказывать, то мне надо идти, — разгрузка ящиков сама себя бы не закончила, а Артёму хотелось убраться от странного мужчины как можно скорее. Выглядел он прилично, но чердак у него подтекал. Может, он и был в чём-то прав, однако Артём всё равно не воспринял его слова всерьёз.

— Нет, больше ничего, — мужчина, ещё даже не притронувшись к бокалу, достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и вытащил из него новенькую пятитысячную купюру. — Этого должно хватить. Достаточно для щедрых чаевых? Вас устроит?

Артём взял шелестящую купюру и озадаченно покрутил её перед глазами — не фальшивая ли?

— Настоящая, не переживайте. Я не люблю лжецов, поэтому сам не обманываю.

— Спасибо. Всего хорошего.

У Артёма глаза загорелись от такой суммы, но он старался быть сдержанным. Будет вести себя слишком восторженно, полоумный мужик ещё чего гляди опомнится и передумает. Где это видано, чтобы в «Весёлой таксе» добровольно такие чаевые оставляли? Максимум — кто-то от синьки мог потерять пару соток, вывалившихся из распахнутого кармана.

Артём был готов припустить к бару, чтобы Кирилл поскорее убрал деньги, но мужчина вынудил его задержаться.

— Постойте, не спешите. Считайте, что я дал вам деньги не просто так. Я хочу, чтобы вы за них кое-что для меня сделали. А вернее, чтобы вы сделали кое-что для себя.

Артём непонимающе уставился на клиента. Под такими завуалированными формулировками мужики, как правило, имели в виду отбитую пошлоту, да вот только Артём был парнем, а «Весёлая такса», пусть и была гнилым местечком, до статуса проститутошной ещё не докатилась. Если мужчина собирался попросить его о какой-нибудь похабщине, то Артём бы церемониться не стал и без сожалений запихал свеженькую купюру прямо в его грязный рот.

— Ну, что вы, не смотрите так на меня. Ничего непристойного мне от вас не нужно. Просто хотел, чтобы вы вняли моему дружескому совету. Не держите всё в себе — это вредно для ментального здоровья. Вы, например, дневник никогда не пробовали вести, чтобы записывать свои мысли? Поверьте мне: это помогает. Вы даже не можете представить насколько. Попробуйте и уже очень скоро вы почувствуете себя лучше, а ваша жизнь изменится в лучшую сторону. Уж я-то знаю. За ваш успех, — мужчина наконец отхлебнул виски из бокала и замолк. По его виду было понятно, что ничего говорить он больше не собирался, и Артём лишь облегчённо кивнул на его тираду и ретировался к барной стойке.

— Он чокнутый, — тихо шепнул Артём Кириллу.

— Ого-го, нам бы каждый день таких чокнутых, — присвистнул бармен, выхватывая из рук друга пятитысячную купюру. Как и Артём до этого, он принялся внимательно её рассматривать.

— Не фальшивка, я проверил.

— А чего чокнутый-то? Вдруг у него просто денег куры не клюют, вот и может себе позволить разбрасываться пятитысячными.

— Бред какой-то нёс, — у Артёма не было никакого желания пересказывать весь разговор, поэтому он закатал рукава и бросил: — Зови, если ещё кто-нибудь придёт, а ты посчитаешь себя настолько занятым, что предпочтёшь снова отвлечь меня вместо того, чтобы принять заказ самому.

— Да ладно тебе, — похлопал Кирилл друга по плечу.

Артём не переносил лишних прикосновений, к которым то и дело прибегал Кирилл, поэтому брезгливо дёрнул плечом. Направляясь в служебку к ненавистным неразобранным ящикам, он в последний раз бросил взгляд в угол зала.

— Не понял, — пробормотал он.

— А? — Кирилл, услышав замешательство в голосе Артёма, тоже оторвался от натираемой стойки и поднял голову. Столик, за которым прежде сидел их странный гость, был пуст. — Когда он успел уйти?

— Мне почём знать. Я как бы с тобой тут стоял разговаривал, а не за ним следил. У меня глаз на спине нет.

Парни переглянулись. Оба подумали о том, что наводчик входной двери был сломан, поэтому каждый раз, когда кто-то заходил в бар или выходил из него, та громыхала на манер разорвавшегося боеснаряда. Этот мерзкий звук сложно было не заметить — в «Весёлой таксе» он заменял колокольчики на входе более приличных заведений.

Артём выругался про себя и перехватил у Кирилла тряпку, которой тот водил по заляпанной столешнице. По большому счёту ему было плевать, каким образом испарился сумасшедший, но вот то, что он в очередной раз отвлекал его от возни с ящиками, официанта подбешивало. Повар, по совместительству занимающийся мытьём посуды, ещё не объявился, поэтому хоть мужчина и заказал только один бокал, мыть его предстояло Артёму. Дебоширы в «Весёлой таксе» имели за хобби колотить посуду, в связи с чем хороших бокалов в баре было на пересчёт — появятся свободные, тут же мой и натирай, чтобы было во что наливать снова.

Каково же было удивление Артёма, когда он подошёл к столику и не обнаружил на нём никаких следов пребывания гостя. Бокал из-под виски исчез, брошюрка меню была небрежно запихана в подставку с одной стоящей в ней салфеткой, стул плотно задвинут. Зато на том участке столешницы, куда Артём каких-то несколько минут назад ставил бокал, лежал блокнот. Записная книжка на пружинке была почти точно такой же, в какую Артём заносил заказы. Не чувствуй он того, что его карман джинсов оттопыривал рабочий блокнот, он бы подумал, что обронил его на стол. Пролистав страницы, Артём увидел, что записная книжка была пустой, и сунул её в свободный карман. Черт пойми, откуда она взялась, но неужели плохо? Артёму порядком надоело самому покупать себе канцелярку — учёт вести требовали, но бумагой и карандашами его для этого никто не обеспечивал.

Без особого энтузиазма пройдясь тряпкой по столику, Артём кинул её назад Кириллу.

— Он у нас ещё и бокал спёр походу.

— Вот это номер. Видимо, решил, что может себе за пять тысяч позволить приобрести у нас сувенир. Мы так скоро вообще без посуды останемся.

«Зато мыть меньше», — усмехнулся про себя Артём и наконец вернулся в служебку к ящикам.

***

— Не густо, конечно, — вздохнул Кирилл, пересчитывая выручку за день. В помятой стопке видавших виды пожелтевших купюр внимания заслуживала только розоватая бумажка, случайно заработанная днём. Друзья условились не рассказывать хозяйке о таинственном госте и решили потратить пять тысяч на то, чтобы закупиться продуктами на ближайшую неделю. Нет, скорее на ближайшие несколько недель. В холодильнике у них мышь повесилась, и они уже дня четыре как перебивались на просрочке и остатках продуктов с кухни бара. Обычные чаевые были настолько ничтожными (если их кто-то оставлял), что парням приходилось копить их, чтобы позволить купить себе домой нормальную еду, так что можно было сказать, что психушник по доброте душевной спонсировал им самый настоящий пир.

Расправившись с уборкой последнего столика, Артём, поморщившись, сделал несколько круговых движений затёкшими плечами и потянулся. Под конец смены его тело всегда нещадно ломило от целого дня, проведённого на ногах. Как назло, словно в компьютерной игре, чем более усталым он был, тем быстрее повышался уровень сложности — к десяти-одиннадцати вечера, когда Артём начинал подтормаживать из-за ноющих лодыжек, посетителей в «Весёлой таксе» было битком. К моменту же закрытия, когда к часу ночи у него притуплялась какая-либо чувствительность и открывалось второе дыхание, число пьянчуг за столиками редело, и последнего клиента Артём рассчитывал, уже толком совсем не ощущая своего тела. Но стоило ему на ватных ногах подняться по крутой лестнице ко входной двери, чтобы сменить на ней табличку на «ЗАКРЫТО», вниз он скатывался чуть ли не кубарем, валясь от переутомления. Если им с Кириллом удавалось нормально питаться, чувствовал он себя более сносно, но в основном — так, как сегодня.

Сильнее физической усталости была только усталость эмоциональная. Иной раз Артём поражался тому, как ему удавалось столько часов проводить в этой душной подвальной коморке, в которой даже окон не было, узкие форточки под потолком — не в счёт.

Интерьер был дешёвым и безвкусным — непонятное сочетание современного лофта и замаха на какой-то старпёрский нафталин. Столы со стульями на вид были деревянными, но настоящая древесина там и рядом не стояла — замаскированная ДСП. На полу тоже лежала вовсе не плитка, а линолеум с бутафорским рисунком. Стены были голые, с ними вообще никто не заморачивался, если, конечно, не считать развешанные на них картины верхом дизайнерских способностей хозяйки «Весёлой таксы», которая гордилась тем, что лично закупила отборную художественную безделицу с банальными пейзажами.

К концу каждого рабочего дня Артёма прямо-таки тошнило от всей этой обстановки, и он зарекался, что, как подыщет себе что-нибудь получше, свалит. В этом он убеждал себя весь последний месяц, но никакие достойные варианты ему не подворачивались, поэтому он был вынужден продолжать вдыхать блевотный запах перегара, кривиться от выходок ужратых мужиков и надеяться на то, что он не застрянет в этой дыре на столько же долго, как Кирилл.

Кирилл попал в «Весёлую таксу» сразу же после своего совершеннолетия. Было это года три назад. Он с детства видел некоторую романтику в том, чтобы работать барменом, и подобное ремесло нисколько его не напрягало. Артём не понимал, чего такого романтичного Кирилл видел в том, чтобы за копейки наливать пойло алкашам со стажем, пьющим всё подряд, но не лез к нему с расспросами. Кириллу в принципе будто бы очень мало было нужно от жизни, и Артём нисколько бы не удивился, если бы его друг проторчал в этой грёбаной «Весёлой таксе» до самой старости. Сам Артём не планировал втягиваться в это болото, но уж как сложилось. Как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят — когда горе-официант вылетел со своего последнего места работы, а арендаторша за неуплату погнала его с квартиры ссаным веником, Кирилл приютил Артёма у себя и помог устроиться в бар. Школьные друзья как-никак.

— Устал? — спросил Кирилл у натягивающего куртку Артёма.

— Спрашиваешь ещё. Заебался невероятно. Уже даже жрать не хочется, охота просто растянуться на кровати и поспать.

— Ну, это вполне реализуемо. Сейчас, я деньги уберу и пойдём отсыпаться.

— Не-а, — махнул рукой Артём. — Я тебя ждать не буду.

— Ты не домой?

— Нет.

Кирилл не стал больше ничего спрашивать. Время от времени Артём ночевал у своей девушки, когда у той уезжали родители. Настя особого восторга у Кирилла не вызывала, и он сам не мог доходчиво объяснить почему — не нравилась она ему и всё, как впрочем и не нравились другие девушки Артёма, которые уже перешли в разряд бывших. Он также ловил себя на том, что испытывал неприятное ощущение, когда друг упоминал о своих отношениях, поэтому практически не интересовался его личной жизнью, если Артём сам ничего не рассказывал. Кому вообще может быть приятно, если твою дружескую компанию променивают на шатания за каждой встречной юбкой, а ты по сути и права никакого не имеешь что-то за это предъявить?

— Повеселись там, — натянул слабую улыбку Кирилл.

— Ага, — небрежно бросил Артём и вышел из бара.