Внезапно Дмитрий повел Елену прочь от алтаря, прочь от наших гостей, прочь от меня. Но в этот раз все было иначе. Он вернулся, затащил меня в свою машину и отвез на глухую поляну. Там он привязал меня к дереву, а Елена, уже не бледная, влепила мне пощечину. Затем Дмитрий, мужчина, который обещал меня защищать, бил меня, снова и снова, за то, что я расстроила Елену.
Он оставил меня привязанной к дереву, истекающей кровью и в полном одиночестве, под проливным дождем. Это было не в первый раз. Год назад, на нашей свадьбе, Елена набросилась на меня, и Дмитрий утешал ее, пока я истекала кровью. Шесть месяцев спустя она «случайно» обожгла меня и мою лучшую подругу, а Дмитрий сломал подруге запястье, а затем и мою рабочую руку - руку художницы, - чтобы успокоить Елену. Моя карьера была окончена.
Меня бросили в лесу, дрожащую, теряющую сознание. Нет. Я не могу здесь умереть. Я прикусила губу, борясь за то, чтобы не отключиться. Мои родители. Наш семейный бизнес. Это было единственное, что заставляло меня держаться.
Я очнулась в больнице, рядом сидела мама. Горло саднило, но я должна была позвонить. Я набрала международный номер, который давно выучила наизусть. «Это Алина Морозова», - прохрипела я. - «Я согласна на брак. Все активы моей семьи переводятся на ваши счета для защиты. И вы вывозите нас из страны».
Глава 1
Это была моя третья свадьба. Вернее, должна была быть. Белое платье казалось костюмом для трагической пьесы, в которой меня заставляли играть снова и снова.
Дмитрий Орлов, мой жених, стоял рядом. Его рука, которая должна была держать мою, вместо этого сжимала руку Елены Беловой.
«Я не могу дышать, Дима», - задыхалась Елена, ее лицо было бледным. - «Все смотрят. Она смотрит».
Она имела в виду меня. Она всегда имела в виду меня.
Дмитрий повернулся ко мне, его красивое лицо напряглось от знакомой смеси раздражения и фальшивого терпения.
«Алина, ненадолго. Мне нужно ее увести. У нее опять паническая атака».
Это был сценарий. Он никогда не менялся. Прежде чем я успела сказать хоть слово, он уже уводил Елену прочь от алтаря, прочь от наших гостей, прочь от меня.
Но в этот раз все было иначе. Он не просто ушел. Он вернулся, его машина подъехала ко мне, когда я застыла на церковных ступенях.
«Садись», - приказал он.
Я не двинулась с места. Он схватил меня за руку, его пальцы впились в мою кожу, и втащил на пассажирское сиденье. Шелк моего платья порвался с тихим, последним звуком.
Мы ехали, казалось, часами, оставляя город позади. Дорога превратилась в грунтовку, окруженную густым лесом. Он остановил машину на небольшой, глухой поляне.
«Что ты делаешь, Дмитрий?» - спросила я, мой голос дрожал.
«Елене нужно выпустить пар», - сказал он холодным голосом. - «А тебе нужно знать свое место».
Он вышел, обошел машину и вытащил меня наружу. В руке у него была веревка.
«Не сопротивляйся, Алина», - предупредил он.
Он прижал меня к большому дубу и связал мне запястья, туго обмотав веревку вокруг ствола. Грубая кора царапала спину сквозь тонкую ткань платья.
Через несколько минут подъехала другая машина. Вышла Елена, ее лицо больше не было бледным и испуганным. Оно было искажено жестокой улыбкой.
Она подошла прямо ко мне и влепила пощечину. Жгучая, шокирующая боль.
«Хорошо», - сказала она, встряхивая рукой. - «Но теперь у меня болит запястье. Я слишком нежная для этого».
Она повернулась к Дмитрию с надутыми губами. «Дима, любимый, у меня ручка болит. Можешь сделать это за меня? Пожалуйста?»
Он посмотрел на нее, его выражение смягчилось до глубокой озабоченности, которой он никогда, никогда не дарил мне.
«Конечно, Леночка. Все для тебя».
Он подошел ко мне. Я посмотрела в глаза мужчине, которого любила, мужчине, который обещал меня защищать. Я не увидела там ничего, кроме холодного долга перед другой женщиной.
«Это за то, что расстроила Елену», - спокойно сказал он.
Затем он ударил меня.
Его ладонь ударила меня по щеке. Раз. Два. Десять раз. Моя голова моталась из стороны в сторону от каждого удара. Мир расплывался. Я почувствовала вкус крови.
Наконец он остановился, немного тяжело дыша. Он казался довольным.
Моя голова поникла. Мое прекрасное свадебное платье было испачкано грязью, а теперь и моей собственной кровью.
Вся борьба покинула меня. Мои глаза опустели. С меня хватит.
Дмитрий протянул руку и осторожно вытер большим пальцем струйку крови с уголка моего рта. Этот жест был настолько отвратительно нежным, что меня чуть не стошнило.
«Ты же знаешь, какая она хрупкая, Алина», - сказал он тихим шепотом. - «Ее отец был моим наставником. Я ей обязан. Я всем ей обязан».
Он выпрямился. «Я вернусь за тобой позже. Когда Елена почувствует себя лучше».
Он подошел к своей машине, подхватил торжествующую Елену на руки и осторожно усадил на пассажирское сиденье. Когда они уезжали, Елена оглянулась на меня через плечо. Она помахала мне маленькой победной ручкой.
В тот момент, когда их машина скрылась из виду, меня накрыла волна тошноты и ярости. Я кашлянула, и брызги крови попали на белое платье.
Мой разум вернулся в прошлое.
Первая попытка свадьбы, год назад. Мы стояли у алтаря. Елена, гостья, внезапно закричала и набросилась на меня, разрывая фату и царапая мне лицо длинными ногтями. Дмитрий бросился к ней, обнимая и шепча успокаивающие слова, пока я истекала кровью. Я оказалась в больнице с глубокими царапинами, которые чуть не оставили шрамы на моем лице. Врач сказал, что мне повезло. Я не чувствовала себя везучей.
Вторая свадьба, шесть месяцев спустя. Мы попробовали устроить небольшую, частную церемонию. Елена «случайно» споткнулась, неся кастрюлю с кипятком для чая, и направила ее прямо на меня. Моя лучшая подруга, Ксения, оттолкнула меня и приняла большую часть ожога на свою руку. На саму Елену попало несколько брызг, и она закричала от боли. Дмитрий, игнорируя серьезную травму Ксении и мой ужас, наказал Ксению за «нападение» на Елену. Он сломал ей запястье на моих глазах, пока я умоляла его остановиться.
Затем, чтобы успокоить Елену, он «случайно» захлопнул дверь машины, прищемив мою правую руку. Мою рабочую руку художницы. Ту, что сделала меня одной из самых многообещающих молодых художниц моего поколения. Кости были раздроблены. Моя карьера была окончена.
В ту ночь я сказала ему, что хочу разорвать помолвку.
Он опустился на колени перед моими родителями и мной, со слезами на глазах, умоляя дать ему еще один шанс.
«Клянусь, Алина», - задыхался он. - «Этого больше никогда не повторится. Я люблю тебя».
Я посмотрела на него тогда, на его идеальное, убедительное выступление, и я знала. Я знала, что все это ложь. Горький смех вырвался из моих уст.
Теперь, оставшись одна в лесу, холод начал пробирать меня до костей. Небо разверзлось, и пошел холодный, сильный дождь, промочив мое рваное платье и прилепив волосы к лицу. Мое тело неудержимо дрожало.
Зрение начало темнеть по краям. Я теряла сознание.
Нет. Я не могу здесь умереть.
Я сильно прикусила губу, острая боль встряхнула меня. Я должна была бодрствовать. Я должна была жить.
Мои родители. Мысль о том, что они найдут меня такой... Мысль о том, что Дмитрий сделает с нашим семейным бизнесом, если меня не станет...
Это было единственное, что заставляло меня держаться. Но холод был безжалостен. Боль была глубокой, пульсирующей. Мое тело сдавалось.
Мои глаза закрылись.
Следующее, что я помню, - это острая боль, не от холода, а от иглы в руке. Мне было тепло. Сухо.
Я медленно открыла глаза. Потолок был белым. Запах был антисептическим. Больница.
Я попыталась пошевелиться, но мое тело взвыло от протеста.
«Алина? О, милая, ты очнулась!»
Голос моей матери, полный слез. Она бросилась к моей кровати, ее лицо было искажено тревогой и облегчением.
«Никогда больше так не пугай меня», - рыдала она, сжимая мою руку. - «Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу жить, Алина. Не смогу».
Я слабо сжала ее руку. Горло саднило.
«Мам», - прохрипела я. - «Мой телефон».
Говорить было больно. Я поморщилась и попыталась сглотнуть, но горло казалось полным стекла.
Глаза моей матери были полны жалости. Она тут же протянула мне мой телефон с прикроватной тумбочки.
Я взяла его дрожащей рукой. Мои пальцы неуклюже скользили по экрану, но моя решимость была твердой. Я набрала международный номер, который давно выучила наизусть.
Он прозвонил дважды, прежде чем ответил спокойный, низкий мужской голос. Это был младший брат Фёдора Громова, Лев.
«Да?»
«Это Алина Морозова», - сказала я хриплым голосом. - «Я согласна на брак».
На другом конце провода повисла пауза.
«Условия», - добавила я, превозмогая боль. - «Все активы моей семьи переводятся на ваши счета для защиты. И вы вывозите нас из страны».
«Договорились», - без колебаний ответил голос на другом конце. Звук был глубоким и ровным, странным утешением в хаосе моей жизни. - «Свадьба через три дня. Я все устрою».
«Еще кое-что», - сказала я. - «Мне нужно, чтобы ты приехал за мной. Лично».
«Я буду».