Всё началось, когда ей было шестнадцать. Строительная фирма её отца была на грани банкротства, а у матери только что диагностировали редкую форму рака. Лечение стоило астрономических денег, которых у семьи Волковых больше не было.
Её отец, слабый и эгоистичный человек, увидел в их трагедии возможность. Он знал, что семья Орловых, династия, построенная на IT-империи, ищет компаньонку для своего младшего наследника, Дамира.
Дамиру было тринадцать, красивый, но неуравновешенный мальчик, который только что потерял собственную мать. Он вёл себя вызывающе, и его семья хотела, чтобы кто-то его стабилизировал. Кто-то умный, терпеливый и не по годам взрослый.
Её отец продал её. Он представил это как жертву ради семьи, ради жизни её матери. Он использовал болезнь жены для эмоционального шантажа Эли, и она, напуганная шестнадцатилетняя девушка, согласилась. Семья Орловых погасила долги её отца и покрыла медицинские счета матери. Взамен Эля стала тенью Дамира.
Она была его компаньонкой, его репетитором, его хранительницей. По мере того как они взрослели, границы стирались. Она стала его личным секретарём, управляя его хаотичной жизнью и его ролью в семейной компании. А потом, одной ночью, под действием алкоголя и разбитого сердца, он затащил её в свою постель. Она стала и его любовницей.
Это была просто ещё одна часть работы.
Она была умна, стойка и прагматична. Она безупречно выполняла свои обязанности, став для него незаменимой. Для внешнего мира она была преданной женщиной, покорившей сердце наследника IT-империи.
Они ошибались.
Эля не любила Дамира Орлова. Она видела его таким, каким он был: незрелым, эгоистичным мальчишкой, который полностью от неё зависел. Он воспринимал её как должное, веря, что её непоколебимое присутствие рождено любовью, а не контрактом.
Он был одержим другой.
Ксюшей Максимовой. Его детской любовью. Той, что ускользнула. Годами он говорил о ней, о её чистоте, её нежности, об идеальной, выдуманной любви, которую они разделяли до её отъезда.
Теперь Ксюша возвращалась.
Эля нашла подтверждение бронирования авиабилета в почтовом ящике Дамира. Ксения Максимова. Прибывает завтра.
В ту ночь воздух в его пентхаусе был пропитан лихорадочной энергией. Одежда была разбросана по полу, а пустые бутылки загромождали кофейный столик. Дамир был вихрем движения: метался по комнате, вытаскивал вещи из шкафа, а затем отбрасывал их в сторону.
Он что-то напевал, весёлую, фальшивую мелодию, которая действовала Эле на нервы.
Он остановился, повернувшись к ней с широкой мальчишеской ухмылкой, не достигавшей глаз. Он схватил её, впиваясь в грубый, собственнический поцелуй. Его руки были повсюду, путаясь в её волосах, скользя по её спине. Это был поцелуй собственника, а не нежности. Она терпела его, как терпела всё остальное последние двенадцать лет.
Он отстранился, его горячее дыхание коснулось её щеки.
- Она возвращается, Эля, - прошептал он, его голос вибрировал от волнения, которого она не слышала годами. - Ксюша. Она наконец-то возвращается.
Эля ничего не почувствовала. Лишь тихий, финальный щелчок в сознании. Вот оно. Конец её срока.
Дамир увидел её безмятежное лицо и принял это за смирение. Он просиял, его облегчение было почти осязаемым.
- Я знал, что ты поймёшь, - сказал он, поглаживая её волосы. - Ты всегда была самой понимающей.
Эти слова должны были быть комплиментом. Для Эли они были прутьями её клетки.
- Я женюсь на ней, Эля. Я любил её с детства.
Он наконец-то сказал это. Слова, которые были негласной истиной между ними более десяти лет.
Выражение лица Эли не изменилось. Она встретила его взгляд в тусклом свете.
- Я знаю.
Её спокойный ответ, казалось, ему понравился. Он увидел в этом доказательство её преданности, её готовности отойти в сторону ради его счастья.
- Я, конечно, о тебе позабочусь, - сказал он, его тон стал деловым. - Я дам тебе дом. Машину. Несколько сотен миллионов. Достаточно, чтобы ты жила безбедно до конца своих дней.
Это было выходное пособие. Золотой парашют за двенадцать лет её жизни.
- Хорошо, - сказала она.
Он нахмурился, в его глазах промелькнуло что-то непонятное. Казалось, он хотел другой реакции. Слёз, может быть. Ссоры. Чего-то, что доказало бы, что ей не всё равно.
- Но ты ведь останешься моим секретарём, правда? - спросил он, его рука сжалась на её предплечье. - Ты мне нужна. Ты же знаешь, я без тебя не справлюсь.
Она посмотрела на его руку, потом снова на его лицо. Она собиралась сказать ему «нет», что их контракт окончен, что она наконец-то, благословенно свободна.
Но его телефон зазвонил, разрушив момент.
На экране высветилось имя: Ксюша.
Всё поведение Дамира изменилось. Собственничество, которое он проявлял к ней, растаяло, сменившись мягкой, нетерпеливой улыбкой. Он отпустил Элю, словно она была раскалённым углём.
- Ксюша, - ответил он, его голос стал нежной лаской. - Ты в аэропорту?.. Нет, конечно, я не занят. Я уже еду.
Он повесил трубку и схватил ключи, даже не взглянув на Элю.
- Приберись тут, ладно? - крикнул он через плечо, выбегая за дверь. - Я вернусь поздно.
Дверь захлопнулась, оставив Элю в внезапной, оглушительной тишине.
Она долго стояла неподвижно. Затем, с методичной эффективностью, которая определяла её жизнь, она начала прибирать пентхаус. Она подобрала его разбросанную одежду, собрала пустые бутылки и протёрла липкие поверхности. Это была знакомая, бездумная рутина.
Когда квартира засияла чистотой, она пошла в спальню. Она открыла свою половину шкафа и достала небольшую спортивную сумку. В ней было всё, что действительно принадлежало ей в этом месте: несколько смен одежды, зачитанный экземпляр её любимой книги и выцветшая фотография матери.
Её мать умерла два месяца назад. Её смерть была тихим, печальным событием, но для Эли это было также и освобождением. Главная цепь, связывавшая её с Дамиром, была разорвана.
Её телефон завибрировал. Это был отец.
- Эля! Дамир звонил. Он сказал, что даёт тебе дом и пятьсот миллионов рублей! Боже мой, мы обеспечены на всю жизнь! Бизнес твоего брата наконец-то сможет расшириться!
Его голос был восторженным, полным жадности, от которой у неё свело желудок.
Голос Эли был холодным, лишённым всяких эмоций.
- Эти деньги не имеют к тебе никакого отношения.
- О чём ты говоришь? - задохнулся от возмущения отец. - Конечно, имеют! Это для семьи! За твою жертву!
- Моя жертва окончена, - сказала она ледяным голосом. - Сделка была за мамины медицинские счета. Её больше нет. Контракт расторгнут.
- Эля, не будь дурой! - взвизгнул он, его голос стал пронзительным. - Ты не можешь его бросить! Я запрещаю! Не забывай, кто платил за больничную койку твоей матери!
Это была его последняя отчаянная попытка. Последний, жалкий укол вины. Но это больше не работало.
- Она умерла, пап. Твои угрозы умерли вместе с ней, - спокойно сказала Эля. - Я свободна.
Она не стала дожидаться его ответа. Она повесила трубку и заблокировала его номер. Затем она заблокировала номер своего брата. Она вынула сим-карту из телефона, сломала её пополам и бросила обломки в мусорное ведро.
Всё было кончено.
Она вспомнила тот день, двенадцать лет назад. Её отец, с лицом, искажённым фальшивой скорбью, говорил ей, что это единственный выход. Её мать, уже слабая, плакала в своей постели. И Эля, шестнадцатилетняя, соглашалась на пожизненный приговор, чтобы спасти их.
Семья Орловых действовала незаметно. Они устроили так, чтобы она «случайно» встретила Дамира на благотворительном вечере. Её проинструктировали о его симпатиях, антипатиях, его эмоциональных триггерах. Она сыграла свою роль идеально.
Он был сломленным, злым мальчиком. Он сразу же за неё уцепился. Она была спокойствием в его буре. Он нуждался в ней во всём: чтобы разбудить его, выбрать одежду, напомнить о встречах, успокоить, когда его горе по матери или тоска по Ксюше становились невыносимыми.
- Ксюша сейчас на меня даже не взглянет, - плакался он ей в первые годы, после того как семья Ксюши переехала на другой конец страны. - Она была идеальна, Эля. Она была всем.
Эля слушала, платная наперсница, и говорила правильные вещи. Она видела его увлечение таким, каким оно было: мальчишеской фантазией, одержимостью воспоминанием.
В ночь, когда Ксюша рассталась со своим школьным парнем, Дамир напился до беспамятства. Он ввалился в комнату Эли, его глаза были дикими от боли, которая предназначалась не ей. Он рухнул на неё, наполовину рыдая, наполовину требуя, и их отношения перешли последнюю, необратимую черту.
На следующее утро он проснулся с выражением ужаса, но не от того, что он сделал с ней, а от собственной слабости.
- Помоги мне, Эля, - умолял он. - Я не знаю, что делать. Ты мне нужна.
И так она осталась. Двенадцать лет она была его опорой, его секретарём, его любовницей. Все думали, что она самая счастливая женщина в мире.
Она знала, что она просто хорошо оплачиваемая заключённая. Работа. И это была самая изнурительная, душераздирающая работа, какую только можно было представить.
Смерть матери, хоть и душераздирающая, стала неожиданным ключом. Это было последнее, тихое разрешение, которое ей было нужно. Это её мать оставила ей то, чего у неё никогда не было: свободу.
На следующий день после похорон Эля вошла в штаб-квартиру корпорации «Орлов-Тех». Она пошла в отдел кадров и подала официальное заявление об увольнении.
Её коллега, женщина по имени Света, была в шоке.
- Ты уходишь? Эля, ты не можешь. Дамир без тебя развалится.
- Кто-нибудь другой научится, - спокойно ответила Эля.
- Но... он должен это одобрить. Он никогда тебя не отпустит.
Эля просто велела ей следовать процедуре. Заявление об увольнении вместе с пачкой других рутинных документов было отправлено на планшет Дамира для электронной подписи.
В тот вечер он был на роскошной вечеринке в честь скорого возвращения Ксюши. Окружённый друзьями, смеясь и выпивая, он нетерпеливо пролистывал документы, нажимая «Одобрить» на каждом, не глядя.
Он одобрил собственное крушение и даже не заметил.