Правда, шумных вечеринок и оргий не устраивают. Разве что одна из них, Эрика Джонс, иногда играет на гитаре в саду и поёт свои бунтарские песенки. Вторая, Оливия Фостер, из дома почти не показывается. Говорят, пишет страшные рассказы. Какой ужас, совсем неподходящее занятие для молодой леди.
В последнее время они стали самой популярной темой обсуждений. Новички совершенно не вписывались в показательно-идиллическую картину, которую жильцы долго и упорно создавали уже много лет. Соседки сокрушённо вздыхали и риторически спрашивали друг у друга: «Что мы можем поделать с этим, дорогая?»
Аманда возмущённо фыркнула, поглубже закутываясь в тёплую вязаную кофту, вдохнула свежий ночной воздух и снова улыбнулась. Нет, сегодня ей определённо ничто не сможет испортить настроение.
Южная Карпентер-стрит даже глубокой ночью вселяла ощущение безопасности. Вот дом Эллы Фицжеральд, добродушной старушки, обожающей печь булочки по воскресеньям, дальше дом Уайтов, буквально утопающий в зелени, а за ним - Беллов. Всё вокруг родное и хорошо знакомое.
Аманда вспомнила, как они с Джорджем переехали сюда двенадцать лет назад сразу после свадьбы. Она была молода и совершенно не разбиралась в ведении домашнего хозяйства. О готовке и говорить не стоило. Очевидно, ей будет очень сложно на новом месте: ни родителей, ни друзей. Не звонить же домой по любому поводу.
И каково же было её удивление, когда соседки пришли знакомиться, сияя радушными улыбками, а миссис Белл принесла чудесный яблочный пирог. Только тогда она начала понимать, как прекрасен Эпплтон с его уютом, приятной тишиной, наполненной пением птиц и шелестом листвы. Не то, что шумный, забитый людьми Чикаго, где Аманда жила с детства.
Иногда она злилась на миссис Уайт и миссис Белл, когда они ласково, но твёрдо направляли её, пытаясь научить всему, что знали сами. Обижалась и, бывало, пока Джордж мирно спал рядом, плакала в подушку по ночам, повторяя про себя: «У меня никогда ничего не получится». Но через полгода, с гордостью глядя на свой дом и идеальную лужайку, могла уверенно сказать, что стала отличной домохозяйкой. Опираясь на крепкие добрососедские отношения, они были как одна большая семья, в которой каждый придёт на помощь, если понадобится. Именно здесь, в Эпплтоне, Аманда Милтон впервые в жизни почувствовала себя на своём месте.
Потом Джим Белл перенёс инфаркт, чета переехала к детям в Грин-Бей, а дом сдали. Вот так и появились на их улице две странные девушки. Инородный элемент в идеально выстроенном
мире. Правда, Аманда верила, что сможет помочь им стать достойными и добродетельными особами, как когда-то помогли ей самой.
Женщина поравнялась с домом Беллов, предаваясь мечтам о том, как прекрасна будет их жизнь если девушки, наконец, возьмутся за ум и приведут лужайку в надлежащий вид, когда по всей улице вдруг замигал и погас свет.
- Что такое? - вслух удивилась Аманда. - У нас не бывает проблем с электричеством. Какая-то поломка?
Воздух вдруг стал на несколько градусов холоднее. Ощущение безопасности сменилось давящей тревогой. За увитым глицинией заборчиком мелькнула и тут же пропала какая-то тень. Или показалось? Аманда сделала несколько неуверенных шагов по гравийной подъездной дорожке. Тень мелькнула снова - уже у самой калитки.
- Здесь кто-то есть? - спросила она в темноту. Инстинкт самосохранения вопил, что нужно бежать как можно дальше, но природное любопытство заставляло вытягивать шею, всматриваясь в темноту чужого сада. - Эй! Если у вас дурные намерения, лучше уходите! Я звоню в полицию!
Вокруг царила тишина, только листья слегка шелестели на ветру.
Аманда нащупала в кармане телефон и осторожно приблизилась к калитке.
- Вы меня слышите? - настойчиво повторила она и остановилась так резко, будто налетела на стену. Прямо перед ней кто-то стоял. Высокая фигура, отдалённо похожая на человеческую, но поза настолько неестественная и изломанная, что становилось жутко. Темнота великодушно скрывала подробности, одно лицо неясно проступало светлым пятном. Огромные белые глаза с узкими зрачками, обведённые чёрными кругами, и широкая улыбка, полная острых, как иглы, зубов. Улыбка занимала на лице гораздо больше места, чем человеческая. Существо шевельнуло по-паучьи тонкими лапами и с лёгким шуршанием придвинулось к Аманде. Оно не издавало ни звука, но в голове перепуганной женщины отдалось болью прерывистое шипение, похожее на издевательский смех.
Аманда попятилась. Тело будто застыло под властью белых глаз. В мозгу молнией пронеслась мысль, что такое просто не может произойти с человеком, который платит налоги и ходит в церковь каждое воскресенье. Это стало последней связной мыслью. Гротескное лицо резко приблизилось, пасть раскрылась, шипение усилилось. Аманда нелепо взмахнула руками, чувствуя, как от сердца расползается ледяной холод, и её сознание провалилось в темноту.