ь пе
та
ав
нели, запах общей затхлости, сыреющего цементного пола и стен, канализации, матрасов и тряпья, видевших столько постояльцев,
замочившая своего садиста-сутенера, и редкая стерва, считавшая, очевидно, своим долгом напоминать мне о будущих мрачных перспективах. А может, просто та
ся от грязного пола камеры, не сводя глаз с крошечного зареш
е. – На кой черт ушатываешься тут? Тебе же никакое чертово чудо уже не поможет! Еще на этапе, наверное, замоча
. Все они. Каждый. Двадца
хранник Ларри шарахнул дубин
Сжала зубы, когда этот вечно воняющий чесноком и пивом говнюк сильно дернул наручники, намеренно повреждая едва поджившую с пр
я по коридору, – но если рожу ее порезанную прикрыть, я бы ей вдул. Намекни ей, Войт. Встретится
атлял и добивался преклонения. Люди, что с нами стало? Внутри все вскипело, но наружу я не позволила прорваться ни капле гнева. Дыхание не сбилось, кулаки не сжались, ни единого слова этому ублюдку в ответ. Нет,
не протиснуть и мизинец. Посредине стол, с моей стороны – прикрученный к полу металлический стул, с другой – несколько чуть более удобных пластиковых. Сквозь грязную поверхность со следами десятков чужих ладоней разглядела Ирму, и мое сердце начало частить, как бы я ни приказывала ему прекратить, а в горле запершило до рези в глазах. Нельзя, нельзя расклеиться. Ей нужно будет идти дальше, заново выстраивать свою жизнь, что и так нелегко. Не ну
не ходить, – вместо
– всхлипывая, возмутилась он
спиной сестры я заметила ее грузную фигуру в темно-зеленом брючном костюме. Но я не собиралась отвлекаться от впитывания образа единственного род
росила, а приказывала. И плевать, что из нас двоих именно Ирма была старш
одили и на это
ий стул и вытащила из своего портфеля какие-то документы, и я нехотя посмотрела в ее сторону. – Ни для кого не секрет, чт
. Когда в молодости поимел уже все, что только может возжелаться, дела передал гаденышам-потомкам и верным прихлебателям, оставив за собой решающее слово, чего бы и не провести старость в уютном трехкомнатном узилище, тем более все желаемое тут же будет доставлено с воли. И да, я в курсе, что именно в эту тюрьму меня определили совсем не случайно. Кстати, моя соседка
знала, о чем она говорила. – Это действительно шанс. Хоть какой
ра. Я нахмурилась. От магии всегда неприятности. Всегда. Наша с Ирмой мать, не сумев пережить уход отца к юной любовнице, обратилась к
еди приговоренных к пожизненным срокам или высшей мере для создания воинства
осчивые уб… защитники общества от тьмы и обычных людей-то за ровню не держали, что, в п
ворить и думать, а
ере, каплю драконьей крови, чтобы получить право хот
смотреть мне в глаза и нервным движением поправляя несуществующую, якобы выбившую
подписания мои тело, время и сама жизнь принадлежали нашему государству и
если тебя демобилизуют, отбракуют или убьют.
спрекословно выполняются. При попытке сопротивления они имеют право по
юридической и финансовой ответственности, и родственникам никакая компенсация не полагается. Ч
меня тщательно придумывал. Конечно, нет гарантий, что в Корпусе у меня будет больше свободы, чем в тюрьме, или что я хоть когда-то покину его состав. Или что тамошние порядки и обращение командиров не будут х
ре, и она вложила в нее сереб
руки к сердцу, оттуда по всему кровотоку, запечатлеваясь в каждой клетке и связывая меня нерушимым обязательством, и вернулись о
стра уже совсем по-другому, будто от р
остью Корпуса Драконьих ликторов и для других госслуж
у впечатывая кулак в мерзкую рожу охранника Ларри. В запястье вспыхнула желанная боль отдачи, он хрюкнул и согнулся
аламывая руки, Мара заорала, что они не имеют права меня бить и причинять любой вред по
ем». – Так пойди и спусти штаны в мужской душевой в банный день, сука! Может, и найдется кто-то, настолько оголодавший, чтобы позариться на твою рыхлу