Wabi Veil

В тот день, когда я увидела интервью Артёма Ставицкого, я подала на развод и съехала из идеально ухоженного дома, в котором мы прожили с ним три года. В эфире Артём сказал, что больше всего сожалеет об одном: в смертельной ситуации он инстинктивно защитил то, что назвал «национальным достоянием». Этим «достоянием» оказалась не я, его жена. А его «хрупкая» коллега – Белла Брукова. Два дня спустя на пресс-конференции саммита G20 тот же военный корреспондент задал мне вопрос: «Госпожа Ковалёва, как переводчик высшего класса, каким профессиональным принципом вы гордитесь?» Я посмотрела прямо на сидящего в первом ряду Артёма и сказала: «Истинный профессионализм – знать, что муж рисковал жизнью ради любовницы, и при этом хладнокровно передавать команды, которые спасли ему жизнь».

В тот день, когда я увидела интервью Артёма Ставицкого, я подала на развод и съехала из идеально ухоженного дома, в котором мы прожили с ним три года. В эфире Артём сказал, что больше всего сожалеет об одном: в смертельной ситуации он инстинктивно защитил то, что назвал «национальным достоянием». Этим «достоянием» оказалась не я, его жена. А его «хрупкая» коллега – Белла Брукова. Два дня спустя на пресс-конференции саммита G20 тот же военный корреспондент задал мне вопрос: «Госпожа Ковалёва, как переводчик высшего класса, каким профессиональным принципом вы гордитесь?» Я посмотрела прямо на сидящего в первом ряду Артёма и сказала: «Истинный профессионализм – знать, что муж рисковал жизнью ради любовницы, и при этом хладнокровно передавать команды, которые спасли ему жизнь».

Мы с моим мужем, Борисом, были золотой парой Москвы. Но наш идеальный брак был ложью, бездетный из-за редкого генетического заболевания, которое, как он утверждал, убьет любую женщину, носящую его ребенка. Когда его умирающий отец потребовал наследника, Борис предложил решение: суррогатную мать. Женщина, которую он выбрал, Арина, была более молодой и яркой версией меня. Внезапно Борис стал вечно занят, поддерживая ее во время «трудных циклов ЭКО». Он пропустил мой день рождения. Он забыл о нашей годовщине. Я пыталась верить ему, пока не подслушала его разговор на вечеринке. Он признался друзьям, что его любовь ко мне — это «глубокая связь», но с Ариной — это «огонь» и «восторг». Он планировал тайную свадьбу с ней на озере Комо, на той самой вилле, которую обещал мне на нашу годовщину. Он давал ей свадьбу, семью, жизнь — все то, в чем отказывал мне, используя ложь о смертельном генетическом заболевании как предлог. Предательство было настолько полным, что я ощутила его как физический удар. Когда он вернулся домой той ночью, солгав о командировке, я улыбнулась и сыграла роль любящей жены. Он не знал, что я все слышала. Он не знал, что пока он планировал свою новую жизнь, я уже планировала свой побег. И он уж точно не знал, что я только что позвонила в службу, которая специализировалась на одном: заставлять людей исчезать.

Звонок раздался в самый жаркий день года. Мой сын, Лёва, был заперт в раскалённой машине сводной сестрой моего мужа, Ксюшей, пока мой муж, Костя, стоял рядом, больше беспокоясь о своей винтажной «Чайке», чем о нашем едва дышащем ребёнке. Когда я разбила окно, чтобы спасти Лёву, Костя заставил меня извиняться перед Ксюшей, записывая моё унижение на видео для всеобщего обозрения. Вскоре я раскрыла его леденящий душу секрет: он женился на мне только для того, чтобы вызвать ревность у Ксюши, видя во мне не более чем инструмент в своей извращённой игре. С разбитым сердцем я подала на развод, но их мучения только усилились. Они украли мою компанию, похитили Лёву и даже подстроили укус ядовитой змеи, оставив меня умирать. Почему они так меня ненавидели? Что за человек мог использовать собственного сына как пешку, а жену — как оружие в таком жестоком фарсе? Но их жестокость зажгла во мне ледяную ярость. Я не сломаюсь. Я буду бороться. И я заставлю их заплатить.

Моя компания, «ИнноваТех», была делом всей моей жизни. Мы строили ее с нуля вместе с моим парнем, Кириллом, целых десять лет. Мы были вместе еще с универа, нас называли золотой парой. И вот наша самая крупная сделка, контракт на 50 миллионов долларов с «Вершина Капитал», была почти у нас в кармане. Внезапно меня накрыла волна тошноты, и я потеряла сознание. Очнулась я уже в больнице. Когда я вернулась в офис, моя ключ-карта не сработала. Доступ был заблокирован. А моя фотография, перечеркнутая жирным крестом, валялась в мусорной корзине. За моим столом сидела Кристина Шмелёва, молоденькая стажерка, которую нанял Кирилл. Она вела себя так, будто стала новым операционным директором. Громко, на весь офис, она заявила, что «посторонним здесь не место», и посмотрела прямо на меня. А Кирилл, мужчина, который обещал мне весь мир, стоял рядом с ледяным безразличием на лице. Он отмахнулся от моей беременности, назвав ее помехой, и отправил меня в принудительный отпуск. На его столе я увидела тюбик ярко-красной помады Кристины. Тот самый оттенок, что я видела на его воротнике. Все встало на свои места: его ночные совещания, «деловые ужины», то, как он не выпускал из рук телефон — все было ложью. Они планировали это месяцами. Мужчина, которого я любила, исчез. Его место занял чужак. Но я не позволю им забрать у меня все. Я сказала Кириллу, что ухожу, но не без своей доли в компании, оцененной по стоимости после сделки с «Вершиной». А еще я напомнила ему, что основной алгоритм, тот самый, в который инвестировала «Вершина», запатентован на мое имя. Только на мое. Я вышла и достала телефон, чтобы позвонить тому, кому, как я думала, не позвоню никогда: Егору Яшину, моему самому яростному конкуренту.

Десять лет я считала Кирилла Орлова своим спасителем. Он вытащил меня из маленького уральского городка в сверкающую огнями Москву, где я стала его преданной невестой и успешной моделью, чьи руки украшали обложки глянцевых журналов. А потом Кирилл записал меня на «сюрпризный» маникюр в салон своей бывшей, Карины. Эта процедура изуродовала мои руки, уничтожив мою карьеру за несколько дней до подписания крупного контракта. Когда мой агент пригрозил Карине судом, Кирилл взорвался от ярости, обвинив меня в том, что я разрушаю ее бизнес. Через несколько дней он увез меня в глубь национального парка, вышвырнул из машины, бросил мою сумку на землю и уехал. Я осталась одна, беременная, без связи, посреди дикого леса. Спустя два дня, обезумев от ужаса и обезвоживания, я вернулась домой и застала Кирилла, который со смехом рассказывал друзьям, как бросил меня. Он называл меня «временным вариантом» и издевался над моей карьерой, показав наконец свою истинную, жестокую натуру. Я не могла понять, как мужчина, которого я любила, отец моего будущего ребенка, мог видеть во мне вещь, которую можно просто выбросить. Особенно после того, как моя собственная семья отреклась от меня, оставив меня в полном одиночестве, без крыши над головой. Терять мне было больше нечего. Я приняла решение: я оборву все связи с Кириллом, начиная с ребенка, и верну себе свою жизнь. Любой ценой.

Я сидела в самом дорогом ресторане города в ожидании Даниила, моего жениха, чтобы отпраздновать грандиозный успех его компании. Мы строили ее вместе пять лет. Он так и не пришел. Вместо этого я увидела сторис в Инстаграме от моей лучшей подруги, Карины. На видео Даниил без сознания лежал на ее диване, без рубашки, а она игриво прикрывала рот рукой. Подпись гласила: «Он так много работает! Пришлось убедиться, что мой любимый гендиректор благополучно добрался до дома». Мужчина, за которого я собиралась замуж, снова был с моей лучшей подругой. Когда он наконец приплелся домой, то вручил мне дешевую умную колонку — базовую модель, которую Карина только что выбросила. На следующее утро Карина сидела в его машине, хвастаясь дорогой версией. Когда я сказала ей выйти, она ухмыльнулась: «А ты заставь». Ярость вспыхнула. Я схватила ее за руку, и она взвизгнула, вываливаясь из машины. Даниил подскочил, оттолкнул меня и, прижав ее к себе, впился в меня взглядом. «У тебя серьезные проблемы с головой, нападать на собственную подругу». Он рванул с места, заднее колесо его машины зацепило мою ногу, сломав малоберцовую кость. В квартире Карина разлеглась на диване, поедая персики, которые Даниил почистил для нее — те самые персики, на которые у него вечно не было времени для меня. А потом я увидела на ошейнике собаки Карины медальон моей бабушки, ее последний подарок, весь в следах от зубов. Даниил просто стоял и смотрел на меня с осуждением. «Ты тоже так считаешь?» — спросила я. Он промолчал. Я сжала в руке изуродованный медальон, развернула инвалидное кресло и уехала, не оглядываясь.

После семи лет брака и душераздирающего выкидыша две розовые полоски на тесте на беременность показались мне чудом. Мне не терпелось рассказать об этом мужу, Дмитрию, человеку, который поддерживал меня во время каждого болезненного курса лечения от бесплодия. По пути к нему я увидела его в парке с какой-то женщиной и маленьким мальчиком. Мальчик, как две капли воды похожий на него, подбежал и закричал: «Папочка». Женщиной оказалась Кристина, сумасшедшая преследовательница, которая пять лет назад «случайно» столкнула меня с лестницы, что и стало причиной моего первого выкидыша. Мальчику было четыре года. Весь мой брак, все ночи, когда он обнимал меня, пока я рыдала над нашим потерянным ребенком, — все это было ложью. У него была тайная семья с той самой женщиной, которая причинила нам столько боли. Я не могла понять. Зачем он семь лет мучил меня попытками завести ребенка, который у него уже был? Он называл меня «глупо влюбленной», дурой, которую легко обмануть, пока он живет двойной жизнью. Но правда оказалась куда страшнее. Когда его любовница инсценировала собственное похищение и обвинила в этом меня, он приказал похитить и избить меня, думая, что я — чужой человек. Когда я лежала связанная на полу склада, он ударил меня ногой в живот, убив нашего нерожденного ребенка. Он и понятия не имел, что это я.

Последнее, что я помнила, — ослепляющая боль за глазами, а потом тьма. Когда я снова открыла их, я была в своей постели, на двадцать пять лет моложе, до того, как моя жизнь превратилась в пустой брак с Августом Савицким, сенатором, который видел во мне не более чем политический актив. Всплыло болезненное воспоминание: моя смерть от аневризмы, вызванной годами тихой душевной боли. Я увидела фотографию Августа, его институтской любви Яны и нашего сына Дамира на семейном отдыхе, они выглядели как идеальная семья. А фотографировала их я. Я вскочила с кровати, понимая, что это день того самого отдыха. Я побежала на частный аэродром, отчаянно пытаясь их остановить. Я увидела их там, залитых утренним светом: Август, Дамир и Яна, похожие на идеальную, счастливую семью. — Август! — крикнула я, мой голос был сдавленным. Его улыбка исчезла. — Алина, что ты здесь делаешь? Устраиваешь сцену. Я проигнорировала его и посмотрела прямо на Яну. — Кто вы такая? И почему вы едете в поездку с моей семьей? Дамир врезался в меня, крича: — Уходи! Ты портишь нам поездку с тётей Яной! Он усмехнулся. — Потому что ты скучная. А тётя Яна умная и весёлая. Не то что ты. Август прошипел: — Посмотри, что ты наделала. Ты расстроила Яну. Ты позоришь меня. Его слова ранили сильнее любого удара. Я потратила годы, жертвуя своими мечтами, чтобы быть идеальной женой и матерью, только чтобы меня считали прислугой, помехой. — Давай разведёмся, — сказала я, мой голос прозвучал как тихий раскат грома. Август и Дамир замерли, а потом усмехнулись. — Пытаешься привлечь моё внимание, Алина? Это новое дно. Я подошла к столу, вытащила бумаги о разводе и твёрдой рукой поставила свою подпись. На этот раз я выбирала себя.

В нашу первую брачную ночь мой новоиспечённый муж, Артём, был пьян в стельку. Моя лучшая подруга, с которой мы дружили двадцать лет, Карина, прислала мне сообщение с практичным советом: дать ему воды с мёдом и уложить спать. Но как только он затих, он притянул меня к себе, его горячее дыхание обожгло мне шею. «Я так, так сильно тебя люблю, Карина», — прошептал он. И тут я это увидела. Татуировку, которой раньше не было, — одна-единственная буква «К», набитая прямо над сердцем. На следующее утро, в мой день рождения, Карина пришла с тортом, её улыбка была сладкой, как яд. После первого же куска моё горло начало сжиматься. Арахис. Она знала, что у меня на него смертельная аллергия. Пока я задыхалась, первой мыслью Артёма было не помочь мне, а защитить её. Он встал между нами, его лицо превратилось в яростную маску. «Да что у тебя с ней за проблемы?» — потребовал он, не замечая, что его жена задыхается прямо у него на глазах. Я пошатнулась, пытаясь дотянуться до своего шприца с адреналином, но он схватил меня за руку, дёрнув назад. «Ты сейчас же извинишься перед Кариной!» Собрав последние силы, я влепила ему пощёчину. «Я беременна, — прохрипела я. — И я не могу дышать».

На десятый юбилей нашего брака я получила фотографию моего мужа в постели. Любовница выставила её мне напоказ, хвастаясь: «Та, кого не любят, - это и есть настоящая третья лишняя». Я не могла удержаться от смеха. Она, может быть, не знает, что кроме неё и других любовниц, у моего мужа в сердце уже десять лет спрятана своя «тайная любовь». Чтобы быть с «тайной любовью», он даже выдумал истории про то, что «тайная любовь» - его двоюродная сестра.