Сегодня я твой папа

л дома. В этом здании работал мой папа. Это была огромная, можно сказать, лаборатория с длинными широкими коридорами. В каждом отделении было что-то интересное. То большие компьют

ел, папа не вел меня в больницу или поликлинику… Зачем? Папина подруга лечила меня с самого рождения. Я там лечился, делал уроки, играл. Ну, в общем, жил. У меня даже была своя комната. Конечно, можете сказать, что лаборатория — это не место для детей, но там было достаточно свободного места и для меня. За мной следили сразу все папины коллеги, и вниманием я не был обделен. С математикой и информатикой мне могли помогать лучшие программисты

то что-то со мной не так: не так хожу, не так пою или не так ем, и увести, чтобы что-нибудь сделать! В любой момент они могли заметить не поставленную в школе прививку или назначить какой-нибудь анализ. О

и Артем. Он был высоким, по сравнению со мной, мужчиной тридцати лет, но выглядел он моложе. Артём меня тоже очень любил. У меня было очень непростое детство,

его жизни мы оба не знали, как сблизиться. Я знал, что он любит меня, но виделись мы крайне редко. Артем и его прекрасная добрая жена Джесс по-прежнему были для меня бли

м. Это было, конечно, непрофессионально, мы просто по-подростковому выпендривались. Нам нравилось прыгать по крышам невысоких гаражей. Где-то расстояние было больше, где-то меньше. А я

брались до таких мест, где обычно не гуляли. Это были новые гаражи, высота, а значит, была и новая для нас «Трасс

— спросил я, уже готовый разбегаться.

ое, считая меня, мы часто придерживались нашей тройничковой команды, несмотря на то, что мой папа не

ь. А расстояние до следующего гаража действительно больше, чем я представлял. Там было явно больше двух метров, а необходимую скорость я не набрал… Я оттолкнулся со всей силы, вытягивая руки вперед. Ветер, что дул мне в спину, немного помогал, я чувствовал, как кудряшки разлетаются в полете, но полет был не очень долгим, хоть и приятным, в отличие приземления. Если это вообще можно было назвать приземлением… Я долетел до гаража, но не ногами, а руками. Мои ноги соскользнули вниз при пе

помнил тот момент, когда сидел на траве среди какого-то мусора, опершись на стенку гаража, и прижимал ужасно болящую руку к себе, боясь ее потрогать, даже потрогать. Слезы сам

пуганным. Он положил ладонь мне на плечо и аккуратно отряхнул мои джинсы от песка, а затем от

бя и закусив губу. — Смогу, но попозже… — сначала мне нужно было расслабиться и подождать, когда боль стихнет. Тут сразу накатила и легкая тошнота, так что я просто пытал

берет тебя… — начал говорить Д

олее автобусы ходят! Подумаешь, рука чуть-чуть болит, — я нехотя кивнул, устало прикрывая глаза, Данил, видимо, тоже стушевался. Стас всегда нами командовал, а мы вроде и не противостояли ему. Я был согласен с ним в каком-то смысле. Мне бы действительно влетело, есл

е никому не говорить. Данил поехал со мной, помогая нести мой школьный рюкзак. Я был ему благодарен, хоть и не очень хотел показывать свои слезы. Ведь терпеть было довольно трудно. Вскоре я стал привыкать к этой боли

вений и, даже находясь в покое, неслабо ныла. Два дня я сидел на обезболивающих и старался не попадаться никому на глаз

тен всем взрослым в доме. Каждый видел меня хоть раз в день и страдал от моих небольших шуток, а потом вдруг резко я стал тихим и незаметным… Все знали, что это значило! Либо близится что-то страшное и медицинское, либо что-то не так. Кроме руки у меня заболела и голова. Я уже стал думать, что температура решила подняться за компанию! Ощущения были именно такими, будто я простудился… Только горло не болело, и насморка не было. Но проверить и удостовериться в своем состоянии я не мог. Просить градусник у врачей было бы

у меня здесь была небольшая, но и вещей здесь было по минимуму, так что большой простор чувствовался. У дальней стенки стояла серая кровать, рядом большой белый шкаф и белый стол, который был чуть выше обычных. В лаборатории все столы были такими, и они мне этим нравились, ве

тался что-то черкать в тетради от скуки. Делать уроки в

е, но резко прятать ее было бы слишком подозрительно, поэтому я решил оставить все как есть, внутренне молясь, чтобы никто ничего не заметил. Это как с гаишниками. Если забыл пристегнуть

лейбол на домашку. А затем я вновь повернулся к столу, чтобы мой взгляд ничего не выдал! Я всегда странно себя вел, когда пытался что-то скр

тью меня оглядывал. Я попытался спрятать взгляд и снова взял ручку в левую руку, чтобы пр

спросил врач. Я после первого вопроса уже хотел все отрицать, но второй вопрос мне это не позволил. Хотя почему же не п

ать, я считаю, я мастер. У меня уже так было просто, только тогда кусал меня не один ком

укус комара… — сказал врач и настойчиво подтолкнул меня, заставляя встат

з полукруглый коридор, завернуть в ответвление и все. Там можно было найти все что угодно! От стоматологического кресла до какой-то очень дорогой машины МРТ. Бюджет всей лаборатории, насколько я знал, был немаленьким. Сопротивляться я

в левом дальнем углу на другом столе стоял компьютер, рядом с которым была еще одна дверь,

азав на стул за столом, а сам обошел

рить свою жалостливую речь, сверкая своими загн

через несколько секунд взял пол-литровую бутылку воды. — Если ты сможешь взять ее правой рукой и подержать хотя бы пять секунд спокойно. Без слез после, чтобы я видел, что тебе не больно, то я поверю, что все хорошо, и перестану приставать. Хорошо? — сказал он и спокойно пододвинул бутылку ко мне. Я опустил глаза, с сожалением пялясь на эту бутылку.

стро отдать свою больную конечность. Он аккуратно ощупал опухшую руку под мои немые возмущения, ведь при малейшей боли я начинал тих

очень рад его пониманию. Мы шли медленно, он и не пытался меня торопить или подгонять, пока я старательно прижимал и придерживал больную руку другой рукой, стараясь не создавать болезненные ощущения. — Положи руку вот сюда. Желательно вот в таком положении, сможешь? — я неуверенно пожал плечами, глянув на то, что показал Артем. Его рука лежала слишком ровно, а вот я свою конечность все время как-нибудь изгибал на столе. Ровно и без боли она у меня нормально не ложилась еще ни разу! На стол я укладывал свою руч

ожить в штаны» от эффекта неожиданности… Как мне когда-то сказал Артем в детстве, страх — это осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом… И определение веры было точно таким же. Это как две крайно

гда этот большой аппарат надо мной начал движение. Но я надеялся, что меня за это недод

го я точно не ожидал. Громковато для меня получилось, так, что, испугав

нтировал, а мне приходилось просто находиться в режиме ожидания. Я попытался заглянуть в монитор, и перед тем, как Артем отправил меня сидеть за стол, я успел увидеть целую три-D модель моей руки! Она была

уку к себе и откинулся на спинку стула. Сердце быстро заколотилось, и я даже не понял, когда решил убежать. Я просто резко встал и побежал к двери, намереваясь просто скрыться, как всегда пытался делать в детстве. По привычке я даже не успел подумать, но правая рука сама потянулась к дверной ручке, а в следующую секунду и приглушенно взвизгнул, закусив губу. Боль про

оставалось, как вернуться за стол. Не сразу, правда, я это сделал. Сначала постоял еще немного, решаясь и настраиваясь, а затем, хмуро и обидчиво опустив голову, сел на свой стул. Вот только руки обе я оставил прижимать к себе

. Видимо, специально ввел меня в раздумье своим вопросом и заставил посидеть спокойно, потому что в себя

глазками и возмущаться на простой укол. — Где ты руку успел сломать? Что ты такого делал, что говорить не хочешь? — Артем не звучал слишком строго. Хотя некая строгость присутствовала в его голосе, я знал, что он меня любит и сильно ругать не станет. Вот если бы об этом спрашивал меня отец, я бы вряд ли рассказал, а вот Артема

атривать руку. — Мы на гаражи ходили… И я упал, — я проговорил это тихо, наблюдая за тем, как Артем отошел куда-то. Он включил

араясь увидеть, что к чему. Дверь позади меня открылась, и я резко перевел взгляд на вошедшего. В дверях стояла Джессика, жена Артема. Очень добрая и понимающа

м квалифицированные специалисты, ведь могли мне и зубы в детстве лечить, и отравления, и даже переломы сейчас! Нет-нет, конечно, это делал все не один человек. Они лю

перелом лучевой в типичном месте… — спокойно

неофициальным, я прекрасно чувствовал! Даже немое удивление и волнение Джесс я чувствовал! Они перекидывались какими-то своими умн

спел договорить, кивнув в мою сторон

стала появляться влага. Я никогда не мог, чтобы меня держали или сдерживали… Помню, что сразу начинал плакать, а страх от этого только сильн

ировала девушка. — Я только помогу придержать руку. Не для т

бенно я это понял, когда Артем предупредил: — Будет больновато… — а затем беспощадно, но не резко стал вытягивать мою кисть и сгибать в разные стороны. Я почувствовал это «больновато» и уже не мог себя нормально сдерживать. Я заревел. Мою больную конечность держали в три руки, так что пошевелить я ей не мог. Да и не стал бы, ведь боялся сделать себе б

заметил, как отходила Джесс, но, когда поднял голову, увидел, как красиво ложится красный пластик на мою руку. Он был не сплошной и в дырочку и постепенно облегал каждый изгиб на моей рук

абыл про анестезию?

и усмехнулся. Девушка кивнула, пр

пывая, произнес я. Артем мне улыбнулся и

атную поликлинику обращат

Артем достал специальную штуку, которая вешается на шею, чтобы рука находилась в неподвижном состоянии. Обычно врачи делали ее из обычного бин

стуле, корректируя правильное положение моей руки с помощью ремешков, пока я стоял перед ним. Когда взрослый закончил говорить, мы некоторое время молчали. Я все еще не до

шему не смотрел. Мне нравилось вот так вот расслабленно лежать у него на гру

жал меня чуть сильнее. — Зато

т. Мой отец действительно был не из тех, кто разрешит прогули

оэтому ты поживешь у нас. Думаю, что это даже к лучшему, потому что первое время рука будет побаливать, а я смогу проследить и дать обезболивающее, если понадоб