Взломщик

Первое января. Давно закончилась «Ирония судьбы», куранты отбили положенное, возвестив миру о наступлении очередного года, президент произнёс очередную прочувствованную речь, от которой у старушек повлажнели глаза, по всей стране были съедены тонны салата «оливье» и мандаринов, выпиты гекалитры шампанского и водки, взорваны десятки тысяч петард.

Страна отправилась отдыхать от праздника, бодро умывшись свежим снежком.

Особняк Варлама Никонова располагался в таком месте, где снега не было вовсе. Тут, в окрестностях Большого Сочи, пожелал бы жить кто угодно, исключая, наверное, только владельцев вилл на Лазурном берегу. А что, тепло, светло, пальмы-юкки, никакой тебе вечной мерзлоты, никаких штанов с начёсом. Варлам до сих пор помнил эти колючие штаны, две пары, одна поверх другой, шапку-ушанку и намотанный вокруг шеи толстый шарф. Штаны с начёсом остались в далёком детстве — жизнь его определённо удалась.

— Новый год к нам мчится, скоро всё случится… — пробормотал Варлам себе под нос, выруливая в одном шёлковом халате на голое тело в разнаряженную с вечера, а сейчас разгромленную гостиную. Там царил постпраздничный бардак — пустые бутылки вперемешку с остатками ресторанной жратвы. Благо все гости свалили часа в четыре утра, продолжать гульбу именно в ресторации. Две приглашённые семейные пары: компаньоны Варлама по бизнесу со своими партнёршами ли, супругами ли — Варлам не вникал.

Он к ним не присоединился, надоело.

Варлам с интересом поглядел на своё отражение в зеркальном простенке перед гостиной — на помятую, заросшую щетиной смуглую физиономию Кудеяра-атамана, задумчиво поскрёб щёку, пожаловался невесть кому:

— Головка вава, во рту кака.

Он собирался хлебнуть сока из холодильника и снова завалиться спать. Похмеляться он не любил — пусть алкаши похмеляются, он же крепко держал себя в руках.

Себя и весь окружающий мир. Докуда дотягивался, само собой. Но сейчас, в этом его мире, о чём он пока не подозревал, очутился некий нестабильный и непредвиденный фактор. А именно — вор-домушник по имени Сашка Треф.

* * *

Сашка так увлёкся вознёй с хозяйским навороченным макбуком, что даже не заметил появления проснувшегося владельца. Чёртова железка не помещалась в рюкзаке. Конечно, он собрал уже много чего, ведь в такое время бдительность празднующего народа всегда скатывается на ноль. Очнулся Сашка только когда услышал приближающееся невнятное бормотание и тяжёлые шаги. Что делать? Блядь, хозяин же дрых, бухой в зюзю, Сашка специально в спальню заглядывал! Духан там стоял такой, что хоть топор вешай.

Вжикнув молнией рюкзака, парень в панике бросился к окну и задел ногой провод от музыкального центра, вытащенного ёбаными гуляками на середину комнаты. И кто сейчас вообще пользуется такими штуками?! Осколки совка какие-то! Бандура полетела на пол с адским грохотом.

Да что же за невезуха!

Несмотря на свои немалые габариты и жестокую похмелюгу, хозяин возник в гостиной мгновенно, падла. Стремительно, как огромный кот. Только у котов не бывает «беретты» в руках.

Сашка как раз вовремя обернулся, чтобы заметить ствол. Он в панике застыл, не добежав до окна, хотя сердце так и молотило, гоняя адреналин по жилам. Он знал, кого сейчас мужик видит перед собой — тощего парня с рюкзаком, набитым его добришком. Но неопасного же! Вполне невинного даже, можно сказать.

Сам же Сашка видел как раз чертовски опасного мудилу — громадного, как медведюга, лет сорока на вид, с чёрным ёжиком волос на лобастой башке, с могучими плечами, на которых едва не лопался шёлковый, почти бабский халат, расшитый райскими птицами.

— А ну, стоять, сучонок! — голос у медведюги был соответствующий. Тёмные, как гранит, глаза сощурились, ствол он держал уверенно — и не сказать, что с бодунища.

— Спокойно. Стою, — процедил Сашка, но недолго думая, бросил прямо в него тяжелый рюкзак с наворованным и снова рванул к окну. Через все перекатывающиеся под ногами пустые бутылки из-под дорогого шампанского и коньяка. Через рассыпавшиеся глянцевые журналы с перевёрнутого столика. Через раскатившиеся ёлочные игрушки, на одну из которых он наступил, едва не упав.

* * *

Видя перед собой только узкую спину пацана, обтянутую джинсовой курткой, Варлам с совершеннейшим хладнокровием нажал на спусковой крючок. Целясь, конечно, не в этого тощего засранца, а в узкогорлую узорчатую вазу рядом с окном. Его бывшая любила такие хреновины, а вот Варламу они никогда не нравились. Так что и чёрт с нею, не жалко.

Выстрел грохнул не хуже пушечного, пуля разнесла вазу вдрызг, осыпав разноцветным стеклом охеревшего парня, рефлекторно присевшего на корточки и прикрывшего руками лохматую башку.

— Не шевелись, падла, не то следующая — твоя! — негромко, но впечатляюще предупредил Варлам. — Давай, вставай. Аккуратнее. Аккуратнее, я сказал! И руки держи на виду.

Он не думал, что у этого дурня есть оружие, но… бережёного, как известно, Бог бережёт.

Он не шутил, и парень это понял. Всё ещё сидя на корточках, он вскинул на Варлама злые и перепуганные голубые глаза. Потом послушно выпрямился, чуть пошатнувшись и подняв руки на уровень плеч. У Варлама и у самого всё ещё звенело в ушах от грохота выстрела. Насчёт того, что это услышат соседи, он не волновался — Новый год же, повсюду китайские петарды взрываются.

— Приезжий, что ли? — внезапно осведомился он с ленивым ехидством, и парень только повёл плечом. — Отвечай, когда я спрашиваю, — он чуть добавил в голос металла, и ворёнок послушно ответил, проглотив слюну — кадык так и дёрнулся на тонкой шее:

— Ну, приезжий. А что? Не любишь понаехавших?

Он ещё и хорохорился.

Варлам скривился почти одобрительно и передразнил:

— Ачотакова? На юга пожаловал, чтобы в Новый год на солнышке погреться да пару хат обнести? — и, не дожидаясь ответа, который был для него очевиден, продолжал: – Ты даже не представляешь, как далеко ты заехал, сучонок.

Он хохотнул, подумав, впрочем, с досадой, что вот же чёрт, сам отключал охранку на ночь и забыл включить, когда спать завалился. Давненько он так не прокалывался.

— Давай-ка, шевели копытами вон туда, — он кивком указал на смежную с гостиной огромную кухню, совмещённую со столовой. Там тоже царил бардак, везде валялись конфетти и мишура. На столе высилась стопка грязной посуды.

* * *

Сашка сцепил зубы и неохотно поплёлся куда показал хозяин, по-прежнему держа руки на виду, на всякий случай.

— Заставишь мыть посуду, что ли? — снова попытался ёрничать он, но тут же заговорил серьёзно, чувствуя, что за выебоны может и стволом в зубы получить, а дантисты были дорогим удовольствием. — Послушай... Всё, что я взял, просто забери обратно, и я спокойно уйду. М-м? И больше не вернусь. Ещё не поздно все обсудить.

Хозяин в ответ лишь неприятно оскалился — блеснули белые зубы на смуглом лице, вот кто явно на услугах дантиста не экономил, паскуда.

— Ещё и разговаривает, гадёныш. Нечего здесь обсуждать. — Он взмахом «беретты» подогнал Сашку к барной стойке, мраморно-никелированной, с двумя высокими табуретами рядом. Третий табурет, перевёрнутый, валялся на полу. — Давай, гость дорогой, раздевайся, чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях.

От его совершенно волчьей ухмылки Сашку прошиб холодный пот, но виду он не показал, опять шагнул, куда было велено. Запустить в мудилу табуретом и бежать? Так пуля догонит.

Помирать Сашке не хотелось, и он со вздохом расстегнул куртку. Под ней — связкой на поясном ремне — висели отмычки и кое-какая электроника. Он аккуратно положил всё на один из стульев и искоса глянул на хозяина — да уж, крепкий гад, накачанный, навалять может только так. Спорить с таким — себе дороже.

— Хорошо вы тут погуляли, — с вымученной усмешкой выдавил он, пытаясь сообразить, чего же от него добивается хозяин.

«Будь как дома, но не забывай, что ты в гостях»…

Может, всё-таки не убьёт? И в ментовку звонить вроде не собирается… Поизгаляется да отпустит? Сашка снова невольно проглотил слюну, исподтишка косясь на мужика. По спине снова волной пробежал неприятный холодок.

* * *

Варлам прекрасно понимал, какие мыслишки вспугнутыми зайцами мечутся в башке у ворёнка.

— Погуляли, да, — согласился он с ленцой, растягивая слова, — но лично я слегка недогулял, прикинь.

Продолжая держать парня на мушке, он на ощупь вынул из ящика стола негромко звякнувшие наручники — не игрушечные или из секс-шопа, а настоящие полицейские браслеты.

— Вот что тебе дедушка Мороз сегодня под ёлочку положил, сучонок. Руки протяни. Ну! — гаркнул он так, что аж табуретки подскочили, не говоря уж о парне, побледневшем до синевы.

Тот, оцепенев на несколько мгновений, тряхнул головой, будто приходя в себя, и, протягивая руки вперёд, прохрипел:

— Слушай… Может, всё-таки договоримся по-человечески?

Не отвечая пока, Варлам жёстко ухватил его за правый локоть, привычно защёлкнул на запястье один из браслетов, а второй так же умело защёлкнул на никелированном столбике барной стойки, намертво приковав к ней воришку. И оскалился:

— Вот так-то лучше, сосунок. — Он спрятал «беретту» обратно в карман халата. — Договоримся, значит? Ладно, слушаю.