Петля Мебиуса

Барбатос. Мощный, обнесенный высокой каменной стеной город раскинул свои кости на горных хребтах, некогда покрытых буйной сине-зеленой листвой. Сейчас же, спустя столетия «мира» после Последней войны, радиоактивный пепел дал рождение бурым, словно грязным, листьям исполинских мутировавших деревьев. Война разделила мир на «до» и «после». «После» оказалось страшнее, апокалиптичнее.

Город жил обособленно, самодостаточно, не стремясь контактировать с подобными ему городами — оплотами агонизирующей цивилизации. Барбадос не был настолько вульгарным, как Минакс, и настолько киберзависим, как Фобос, тоже не был. Его можно было бы отнести к лучшему из городов для вымирания, но даже в нем плодились и размножались свои демоны. Демоны, что пожирали плоть от плоти, выскабливали Барбадос до конца.

Небо, как и полагается в это время года, было серым. Узкие улочки со спешащими по ним прохожими, тонкие деревья с широкими кронами сине-зеленых листьев в кадках вдоль дороги, машины на воздушных подушках, яркие рекламные баннеры на голографических экранах высотных домов и Жизнь, осторожно ступающая по брусчатке медленно, но уверенно разлагающегося города.

В этом городе была Жизнь. Не одна, конечно, а со своей верной спутницей — Смертью, но ее присутствие в Барбадосе ощущалось намного острее, чем в других городах.

Папочки с детьми гуляли на улицах. Омеги не приравнивались к мусору, а клоака города не дышала своими миазмами в лицо прохожим. Все было спрятано, убрано, зарешечено, но не истреблено. Это был неплохой город, даже где-то безопасный. В нем единственном были представлены научные институты, в которых ученые продолжали биться над проблемами современного мира, не признавая, что дни городов сочтены.

Три основных картеля: Чиарло, Моретти и Киприано — держали город железной рукой. Бактериологический контроль, создание новых методов управления и контроля массами, усовершенствование генетического материала — иными словами, узаконенные разработки желаемых мутаций, исследования работы мозга и запрещенные эксперименты над людьми.

Стремление картелей создать новый вид — сильнее, быстрее, совершеннее — было необъятным. СМИ регулярно публиковали информацию о пропавших без вести гражданах, о серийных маньяках и останках их жертв.

И это была лишь часть официальной статистики, а сколько было похоронено в темных горных водах подземного Барбадоса? Тысячи? Десятки тысяч? Сколько незаконно привезенных рабов было куплено на аукционах Минакса? Сколько омег в подземных лабораториях регулярно рожали биологический материал для исследований? Скольких из них держали, как скот, вырезав им языки, в клетках для размножений и скрещиваний? Что в итоге порождали омеги из животов своих? Никто не знал ни имен, ни чисел тех, кого проглотил Барбадос, выросший на костях.