нания..

из них все сильнее становилось. Изо дня в день. Мелькали перед глазами, заставляя чувствовать то тоску, то ярость от того, что опять приходится выжидать. Черт возьми, иногда мне казалось, что это мой крест – ожидание. Нужного момента. Обстоятельств. Когда все сойдется в какой-то гребаной точке. Чтобы наконец-то урвать у судьбы свой шанс на кусок счастья. Пропи

нько постучал. Мелодия внезапно оборвалась, и когда я вошел, т

ари

олько я все равно этот жест зам

? Что-то

Как будто стыдиться, сама не подозревая, что мне в ее глаза смотре

льт, лежащий на полу. – Она врала мне. Почему, пап? Не позвонила даже после того случая. Знает ведь, как я испуг

всегда тяжело...– каждое слово с трудом дается, потому что успокоить должен, а она от них еще больше расс

нужно. Такая же фальшивая, как ос

ожет, просто возможно

рины прозвучали с долей обиды и ненависти, только я понимал – это ничтожная часть того, что обрушится на нас, когда дочь узнает всю правду.

отя бы ради приличия. Что жива-здорова. А я тут перед ней всю душу раскрыла. Все ей р

Хотя нет, не предчувствия. Я просто понял тогда все. В одно мгновение. Перед глазами к

но ты ей р

ь самой стыдно... Все рассказала. Про то,

к же, не выдавая бушующего цунами, которое надвигалось в

и что поженитесь... Она даже со

. В ушах – гул, и кадры мелькают – ее отрешённый взгляд,

говорит еле слышно и смотрит так... вни

к -

. не так, к

лся потом

ся хочешь? Ч

ая, которая звучала так, сло

ем времени на

ем имени цве

се. Что лишняя. Что попользуюсь и брошу. Отомщу и выброшу. И даже думая так, до самого утра обнимала, целовала с исступлением, гладила кончиками пальцев и в глаза смотрела, долго, не отрываясь, сдерживая застывшие слезы. Я не понимал ничего тогда. Думал, это от страха и волнения. И сейчас, осознав, что в ее душе творилось, забыл, как дышать. Ни одного сомнения не осталось, что не предала

*

ион раз о любви сказать, петь о ней на языке сопливо-слезливых серенад под окном, кричать, надрывая горло, высокопарные фразы... Только это шелуха. Как вся эта блестящая миш

все. Чтобы увидеть, что ее душа все так же об

ого... а я понять ничего не могу, а потом крик Русог

л***! Что

поздно будет. Не уйдем, как

на все дальше отходит, смотрит в глаза, которые умоляют с собой з

чил к ней и з

олько внимательно...

- и не выдерживает, плакать навз

и времени не было. У нас время на исходе. – Тебе всего несколько шаг

отов за этот страх. Но другого варианта не видел. Встряхнуть нужно б

положили. Тянуть уже некогда. Тут с минуты на минуту кипиш

пенения, которое держит ее в своих стальных тисках. Александра, любимая моя, что случилось с тобой за это время? Где моя отчаянная и смелая Лекса, готовая идти напролом, если чего-то по-настояще

к Русому и

смотря и по щекам кончиками пальцем поглаживая, - Слушай... слушай меня внимательно. Я

какой-то дикостью и отчаянием, и у меня у самого перед глазами мир вертится. Дышит мне в рот, язык с моим сплетая, и я наконец-то чувствую, как оживаю. Как хмелею, словно кислородом месяц не дышал, и сейчас глотнул его полной грудью. И меня п

уфыренная рыжеволосая девица, и рядом с ней паренек с камерой. И я вдруг понял, что нас снимают. Реально. Как в долбанном шоу, где разыгрывают людей. Она прикрыла рот рукой, когд

нов. Тот самый... Миша, т

обралась было бежать, но я, выхватив ствол, выс

тоя

явно дал ей понять, что еще один звук

оператора, - дверь прикрой. – И еще

спиной, впиваясь ногтями

нула рыжая, - да вы знаете

е понимая, что происходит

Мало ли что они та

ил ее за волосы, и больно потян

ть х

к завороженная и ни сло

е с

Отпустите...

ся... исчезнуть... из-под земли

ее подбородок дрожал, и она, цепляясь своим высоченным каблуко

таю д

огда она начала отползать в сторону двери, а ее кавалер

нам... понимаешь? Уходи, прошу тебя. Перестань меня мучить... Не могу так больше, не могу... понимаешь? – и после каждой фразы всхлип, бьет словами, как плетью. Хлестко. Рассе

.. юго-восток от торгового центра

послышался невыносимый гул. Так, словно сюда беж

жем устроить сейчас бойню. И мне по рации передали, что ахмедовские шакалы уже к центральному ход

! Я должен забрать

ть срыв! В самый последний момент. Все наперекосяк. Бл... Да за что же ты меня так ненавидишь... Не знаю, к кому обращался. То ли к Богу, то ли к Дьяволу... За что издеваешься надо мной, сука. Дотронуться даешь, и отнимаешь, тварь ты такая. Только хрен

, визжат, щелкают камерами смартфонов и суют своей любимой Лексе блокноты для автографа. Расталкивая всех на своем пути, как лавина... С каким-то первобытным восторгом, неподдельным восхищением и неконтр

отому что все сорвалось. Я планировал выходить отсюда совсем с другими эмоциями. Вместо предвкушения – горький привкус разочарования. Едкий. Разъедающий. Выбивающий из сил. И тревога. За нее. Именно поэтому оставил, хоть все нутро про

т. По мелочам не посмели бы беспокоить, и от этой мысли внутренности в комок сж

е кажется, у меня перед глазами вдруг пот

! Случил

. Кричит, что руки на себя наложит, е