итые молотом из наковальни. Шкура жеребца лоснилась от пота, бока судорожно вздымались, было видно,

быстрее

ее добраться до австрийского особняка. Его сердце неистово колотилось в грудной кле

учше отображал смятение в его душе. Готфрид был несказанно счастлив, что мерзкие лапы сарацина больше не коснутся Фиренз. Теперь она снова стала частью Европы и видеться с ней будет гораздо проще: попасть на территорию Австрии

атишка вдруг взял да и победил Озтюрка

ив союз с хмурым Бервальдом, он все-таки вырвался из-под власти Кшиштофа, отвесив тому напоследок хорошего пинка. Но, получив свободу, Готфрид не бросился сломя голову спасть Фиренз. Нет, он стал умне

ильным, чтобы его люди опять не стали рабами какой-нибудь могущественной держ

о тебя спасу! Ты только дождись», —

хватил часть территорий Фиренз («Так нагло воспользовался ее слабостью после поражения от Озтюрка, трусливый выродок! Что, сойтись с ней в бою честно, лицом к лицу, кишка тонка?!»). Но Готфрид был уверен, что Альбрехта

рт! — бормотал о

парила в воздухе. Мысленно Готфрид вознес хвалу мирозданию за то, что оно добавило к раздражающим чертам Альбрехта любовь к уединению. Подобраться к построенной в тихо

котали насекомые да пересвистывались птицы, и стук копыт его коня прозвучал резко и грубо в этом ми

ьев тонкой вуалью висел легкий молочно-белый туман… Все это живо напомнило Готфриду леса Бурценланда, в которые они с Фиренз так любили сбегать от суеты и повседневных забот. Перед мысленным

ь, а затем и на медленный шаг. Но Готфрид этого даже не заметил,

йся особенно громким в царящей вокруг тишине. Затем п

его фантазии не могли воплотиться в жизнь, породив прекрасный мираж. И ведь она действительно была прекрасна. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, которым лес будто отдал всю свою зелень. Свежую, полную жизни зелень. Ее рыжие волосы за те годы, что они не виделись, отросли почти до талии

в реальность. Он не заметил, что Фиренз держала в руках вязанку хвороста

авлено выдох

друга, изумление, радость и что-т

сипло прошеп

ся, едва не бего

нять: ведь он так мечтал к ней прикоснуться! Но сейчас, когда она стояла перед ним, Готф

ькое расстояние, прильнула к нему всем телом, обв

стью, ошарашенный и оглушенный ощущением ее близости. Затем медленно-

лакивал, поглощал мысли, оставляя лишь первозданные желания. Готфрид разучился рассуждать здраво, у него остались лишь чувства. Он скользнул рукой по волосам Фиренз, наслаждаясь их шелковистой мягкостью. Осторожно погладил ее по спине, она едва заметно вздрогнул

он должен ее спасти и все. Теперь же, когда она была рядом, его еще недавно такие кристально ясные чувства запутались. Готфрид сам боялся своего томительного желания, боялся и реакции

, черт подери,

учала землю у себя под ногами, а затем опустилась

— сбивчиво заговорила она, все еще не глядя на него. —

трела на Готфрида. На лице ее сияла счастливая улы

азать: «Я скучал по тебе… Прости, что не смог помочь… Ты такая красивая

плечу, словно пытаясь показать и ей и себе, что они, конечно ж

усмехнулась и кивнула на вязанку хворост

страхом. Он боялся даже вообразить, через что Фиренз пришлось пройти за эти годы. Какие издевательства и унижения она терпела от Сулеймана. У Готфрида в

рости, я не смог тебя спасти, потому что армия маленькая, средств нет, кругом большие страны, от которых

ороги стоим? — вдруг спохватил

привела его на небольшую полянку, здесь лежал поваленный бурей могучий ствол, судя по всему, он упал

лась Фиренз. — Мы так давно не виделись… И стол

се получается произнести вслух», — мысленно

во погладила лоснящий

го загнал! Бедняга

бя увидеть, — неловк

бронила она и

, тщательно разгладила подол платья. Готфрид следил за ней, как завор

почувствовал, как всколыхнулось внутри пламя, от

йчас! Не ду

бы отвлечься взглянул на застывший в тиши

о здесь, —

иренз. — Напомина

верняка половину лесов уже на дрова пусти

съездить. Альбрехт запрещает своим слугам покидать пределы имения, будто мы соба

чала, а через мгновение улыбну

Европе. А то за толстые стены Стамбула просачивались только редкие слухи, да и те доходили до меня уже

чем разумом, понимал, что лучше ничего не спрашивать. Не заставлять ее вспоминать, бередить раны. Вряд ли в ее жизни у Сулеймана б

отфрид. — Теперь у меня наконец-то появилась своя земля, я стал насто

за собой право учить тебя, маленькое молоденькое г

рий… А вообще, у нас, пока тебя не было, такая жуть творилась! Настоящий хаос. Католики сцепились с

ть, готовы воспользоваться малейшим самым глупым поводом… Я понимаю войны за новые, жизненно в

вать. Мне он нравился, хороший был мужик, простой и не заносчивый, с ним и выпить можно было, и песни погорланит

— Фиренз округлил

воими винны

я? Великий Тевтонский Ор

рцог уговорил меня сменить веру. Я и сам к тому времени уже не был ревностным католиком. По сути ведь не так уж и сильно отличаются католики, лютеране, кальвинис

аз упоминать Сулеймана в присутствии Фиренз не стоит. Дейс

увствовала. Мы все с балканскими странами были разобщены, грызлись

ел гордую и сильную Фиренз такой. Почти жалкой. Она нервно потерла левую руку, и, приглядевшись, Готфрид замети

д похо

он с

ида, потом на свою руку — видимо она раньше

сама поранилась во время работы. —

Фиренз. Совсем легко, почти невесомо. Осторожно провел

ла и отдернула руку так, будто к

о? — тихо попросила она. — Все уже в прошлом

яркое, светлое, жизнерадостное. Он надеялся, что, слушая его болтовню, Фиренз хотя бы ненадолго забудет обо всем плохом. И радовался,

м!». Он мне: «Раз так, то я доверяю твоему вкусу, Готфрид». И пошел в таком виде на бал

выступившие на

хидным остротам! Все-таки ты совсем не измени

изнанием моего Величия?

ьд! — Фиренз расхохоталась. — Думаю, с

замерла, прислушалась. Г

оги дребезжащий детский голосок, потом раз

м на Готфрида. — Я же тут с тобой так засиделась… Она наверняка переволнова

к дороге. Готфрид пошел следом, еще

олосая девочка, вцепилась мертвой хваткой в ее передни

фрида и, сдавленно пискнув

удо

фрид озадачен

нько прысну

не чудовище. Это мой друг Фрид

рида настороженный взгляд. Он попытался ей приветливо улыбну

ьствием играл в войну, но вот девочки совсем другое дело — и посмотрел на Фиренз с немой мольбой

я настолько долго не было? — спросила она таким ласковым

очка. — Но синьор Альбрехт разозлился, когда увид

явилось затравленное выражение. И снова, снова он ощутил в ней надлом. Что-то в ней

ка виновато взглянула на Готфрида, затем вдруг ее голос неуверенно

фрид и постарался беззаботно ухмыльнуться

*

т Альбрехта. И все же Фиренз не могла сдержать улыбку. После встречи с Готфридом на душе стало легко и спокойно, Фиренз чувствовала прилив сил, казалось, что она

вновь почувствовала облегчение, словно его присутствие на некоторое время снимало с ее плеч тяжелую ношу. С тех пор Готфрид зачастил в австрийский особняк, ум

т усадьбы), иногда пропадал на недели и даже месяцы, но всегда возвращался. И так год за годом

орошей сетью шпионов, чтобы узнавать все. В целом выходило, что Венгрия, может,

мере, к ней относились с уважением, никаких унижений, издевательств. Альбрехт был мелочным и придирчивым, но ниче

ерия или просто Генрих. Он считался воспитанником Альбрехта, редко общался со слугами, но, тем не менее, вездесущая Беатриче умудрилась с ним подружиться, и он иногда заглядывал на кухню к ней и Фиренз. Соб

кий костер постепенно затухал. Она почти смирилась с подчине

тфрид дум

же заставляет тебя пахать, как ломовую лошадь! Когда бы я ни пришел, ты все время работаешь и

бак победил Сулеймана, —

омогли, во-вторых — ему просто повезло… Вон Людовик его только так

беду такие призрачные… Я не хочу, чтобы мои л

навсегда останутся в каб

рез некоторое время нет-нет да опять поднимал больную для Фиренз тему. Слушая его вдохновленные речи, она невольно думала, что, может быть, он и прав, но