Но Вселенная - этот безграничный шутник - решила одарить меня взрывоопасным сочетанием:
Кривая улыбка. Резкий разговор. Строгий костюм.
И, конечно же, семейное положение, о котором она благополучно «забыла» упомянуть.
Результат? Я заперта в ванной бутик-отеля в Кампинасе, тушь растеклась, сердце колотится, словно я выпила пять двойных эспрессо, а на телефоне мигает сообщение:
«Выйди через заднюю дверь. Ребека только что приехала».
Ребека. Имя жены. Имя проблемы.
Наша проблема. Вернее, моя проблема.
Мне нужно бежать. Спрятаться. Плакать.
Но знаешь, что я делаю?
Я делаю глубокий вдох, стираю размазавшуюся помаду, смотрю на себя в подсвеченное зеркало и говорю, не моргая:
«Поздравляю, Марилия. Ты стала статистикой. Ты стала возлюбленной.
Точно тем, кем ты всегда клялась никогда не быть».
День, когда я стала той другой:
«Если бы не то, что я чувствую в его объятиях, клянусь Богом, я бы отгородилась от него, проигнорировала, забыла. Но именно в нём я теряю себя, и это меня сдерживает».
Клянусь Богом, своим достоинством (которое я всё ещё пытаюсь сохранить) и своей коллекцией импортных вин, что никогда не хотела быть чьей-то любовницей. Никогда.
Я всегда смотрела на таких женщин с подозрением: «Бедняжка, она себя не ценит, она дура, у неё, должно быть, самооценка размером с оливку».
Ну что ж! Если кто-то там, наверху, меня слышит, поздравляю: сегодня я именно такая женщина. Я здесь, заперта в ванной бутик-отеля в Кампинасе, тушь растеклась, сердце колотится, словно я выпила пять двойных эспрессо, а на телефоне мигает уведомление:
«Выходи через заднюю дверь. Ребекка только что приехала». Ребекка. Имя моей жены. Название проблемы.
За тридцать лет жизни у меня никогда не было проблем с распознаванием знаков опасности: неудачно сформулированные пункты в контракте, клиентка, пытающаяся отступить, бывший парень, который исчезает накануне моего дня рождения. Я всегда сначала видела его. Я всегда первой обрывала её.
Но сегодня... ох, сегодня я с треском провалилась. Я позволила телефону скользнуть по мраморной стойке. Он снова завибрировал. Ещё одно сообщение, ещё один заказ.
Мне следовало бы испытывать стыд, отвращение, страх – всё сразу. И я чувствую. Но что действительно парализует меня, так это настойчивый голосок в голове, повторяющий: «Поздравляю, Марилия. Ты стала статистикой. Ты стала моей любовницей. Только тобой».
Я смотрю в зеркало. Резкий свет. Моя помада, шикарного красного цвета от MAC, превратилась в размазанное пятно, достойное депрессивного клоуна. Тушь стекает по щеке, словно засохшая слеза. Я провожу по нему пальцем, размазывая ещё сильнее. Почему я плачу?
Почему пришла Ребека? Потому что Фабио женат? Потому что я та самая?
Или потому что в глубине души я с первой его улыбки поняла, что всё будет плохо, и всё равно хотела броситься в бой?
Два месяца назад. Четверг, после работы. Я, в бежевом костюме, просматриваю контракт в обшарпанном кафе в шикарном коворкинге в Камбуи.
Он опоздал на встречу, громко разговаривал, громко смеялся, окружённый людьми, которые смеялись над его неудачными шутками. Я подумала: «Наглец». И вернулась к ноутбуку.
Пять минут спустя он без приглашения спросил меня, может ли он сесть на пустой стул рядом со мной. Я отказалась. Он всё равно сел.
Стильный костюм, дорогие часы, этот аромат духов на воротнике пиджака. И эта улыбка. О, эта улыбка. Один уголок его рта был кривее другого, немного ленивый. Такой, какой бывает, когда с тебя снимают одежду, не прикасаясь к ней. Мы говорили о пустяках: о кофе, о пробках, о политике, о вине. Всё очень цивилизованно. Он попросил мою визитку; сказал, что ему интересно юридическое заключение.
Я дала ему её, притворившись, что мне не нравится, как его пальцы коснулись моих. Я пошла домой с ноющей болью в животе, которая была вовсе не от голода. В тот же вечер пришло сообщение:
«Мне нужно задать срочный юридический вопрос. Завтра ужин?»
Надо было сказать «нет».
Надо было удалить сообщение.
Надо было рассмеяться, открыть бокал каберне и смотреть какое-нибудь дурацкое реалити-шоу, пока не усну.
Вместо этого я набрала:
«Конечно. В каком ресторане?»
Я позволила воспоминаниям поглотить мой желудок, снова взглянув на мигающее сообщение на телефоне. «Выход через заднюю дверь». Даже в этом случае я придерживаюсь клише: любовник убегает через заднюю дверь, как только появляется жена.
Сколько шуток я уже отпустила на эту тему? Сколько подруг я слышала, как они рыдали, что я та самая? Я бы похлопала её по плечу, налила бы ей вина и сказала: «Подруга, отпусти её. Он никогда её не бросит».
Вот кто бы сам себе посоветовал.
Я сижу на унитазе, глубоко вздыхаю. Голова кружится. Не знаю, от вина это или от чувства вины.
Я сгибаюсь вперёд, упираюсь локтями в колени, обхватив голову руками. Мой пиджак валяется где-то в комнате, я сбросила туфли, моё достоинство, должно быть, лежит под кроватью, завёрнутое в трусики, которые я даже не знаю, где.
Я не та женщина.
Я не бедная женщина.
Я не та дура, которая ждёт, когда женатый мужчина отключит громкую связь, чтобы сказать: «Я люблю тебя».
Я Марилия Маркес. Старший юрист с безупречной лицензией на юридическую практику, младший партнёр в самой уважаемой фирме города. Я составляю миллионные контракты. Выигрываю невыполнимые дела. Сам покупаю дорогие вина.
И всё же... вот я здесь. Один в ванной, пока он устраивает свою комфортную жизнь с идеальной женой, идеальным домом, жизнью продавца маргарина, которую он упорно скрывает от меня или раскрывает, когда хочет поставить меня на место.
Я снова открываю телефон. Перечитываю сообщение раз пять. Мне хочется ответить: «Отвали, Фабио. Я ухожу. Пойду поздороваюсь с Ребекой. Я ей всё расскажу».
Я ничего этого не делаю. Просто пишу: «Хорошо». И не отправляю. Удаляю. Пишу снова. Снова удаляю. Смеюсь. Сухим, сдавленным смехом, от которого кашляю. Моё отражение в зеркале смотрит на меня, словно спрашивая: «Правда, Марилия? Ты и это проглотишь?»
Я так и делаю.
Встаю, открываю кран, смачиваю руки и провожу им по затылку. Холодная вода. Я дышу. Мысленно прокручиваю в голове: чистый телефон? Никаких скриншотов? Никаких сообщений? Сумка со всем? Презентабельное лицо? Приличная причёска? Всё под контролем, кроме меня.
Открываю дверь ванной. В комнате всё ещё беспорядок: мятые простыни, полупустые бокалы, галстук, забытый на кресле. Её аромат всё ещё витает в воздухе: смесь дорогих духов и лжи.
Я слышу приглушённые голоса в коридоре. Женский смех. Ребекка? Это должна быть она. Я представляю её: шпильки, причёсанные волосы, этот пиджак в тон сумочке. Она должна быть прекрасна. Она должна быть идеальна.
Должна быть той женщиной, которой я её обещал, пока она не стала моей любовницей.
Я хватаю сумочку, надеваю каблуки и разглядываю в зеркальце телефона размазавшуюся помаду. Даже не пытаюсь исправить. Трагедию не смягчить.
Медленно открываю дверь спальни, выглядываю в коридор. Лифт далеко. Бедняжка, портье, даже не смотрит мне в глаза, а может, и смотрит, с жалостью.
Я пересекаю коридор на автопилоте. Раз, два, три. Прохожу через аварийный выход. Служебная лестница пахнет дешёвым дезинфицирующим средством, смешанным с дорогими духами: моими, которые остались на шее Фабио.
На полпути вниз я останавливаюсь. Прислоняюсь к холодной стене. Закрываю глаза. Пытаюсь вспомнить, кем я была до него. До этого хаоса. Женщиной, которая не принимала крох. Женщиной, которая считала, что любовь – удел неуверенных в себе подростков. Женщиной, которая смеялась над запретными любовными связями в плохих фильмах.
Где она сейчас? Она здесь, спряталась во мне, кричит: «Беги!»
Но слишком поздно. Я не могу снова повернуть ключ. Я не могу ответить на украденный поцелуй. Я не могу заснуть в чужой постели.
Я не могу вернуть своё сердце.
Мой телефон снова вибрирует. Последнее ночное уведомление:
«Я люблю тебя. Жди меня. Всё будет хорошо».
Смех, вырывающийся из моих уст, наполняет пустую лестницу. Если кто-нибудь меня услышит, он подумает, что здесь сумасшедший. И, возможно, так и есть.
Я отвечаю шёпотом:
«Поздравляю, Марилия. Ты стала статистикой. Ты стала возлюбленной». И я спускаюсь вниз, шаг за шагом, неся свою вину, свои каблуки, своё уязвлённое достоинство и эту глупую надежду, которая настойчиво твердит: «Ещё немного. Он бросит её. Он выберет тебя».
Когда я ступаю на тротуар рядом с отелем, рассвет окутывает меня ледяным воздухом и жёлтым светом уличных фонарей. Мне следовало бы почувствовать облегчение, что я наконец-то выбрался.
Но всё, что я чувствую, - это стеснение в груди, которое кричит: «Это было только начало».
И я знаю, что это правда.