Грани

Каблуки стучат по камню старинных ступеней. Я бегу вниз, к воздуху, к животворящей прохладе, которую хочется вдыхать до разрыва лёгких. Больше, ещё больше. Только бы выйти. Спотыкаясь, я продолжаю бежать. Кто-то из прислуги меня окликает, спрашивает, не нужна ли помощь. Конечно, нет. Что может быть нужно сейчас? Только отрезвляющий порыв зимнего ветра в лицо. Я толкаю тяжёлую дверь, открываю её с первого раза, адреналин играет в крови. Пышные юбки шуршат по обледенелому крыльцу. Как же больно, душа разрывается на миллиарды стеклянных кусочков.

Облокачиваюсь руками на перила, перенося весь вес на холодный камень. Ладони сразу же утопают в снегу, осевшему на всей поверхности крыльца, никто не озаботился её чисткой. Я начинаю покачиваться, жадно глотая воздух, он кажется слишком холодным после духоты бального зала, из груди вырывается приглушённый кашель. Голые руки покрываются мурашками, всё тело пробирает дрожь. Но разве это от холода? Разве это не трясётся сожженная дотла душа? Бессмертие относительно, когда-нибудь мои глаза закроются навсегда, и сейчас это вовсе не кажется таким уж страшным. Глаза болят, а щёки невыносимо щиплет по мере того, как слёзы схватываются морозом. Я плачу беззвучно, незаметно, я училась этому так долго и теперь владею собой в совершенстве. Или нет? Или моего самообладания не хватит, чтобы как ни в чём не бывало вернуться в зал и продолжить выслушивать ядовитые речи лорда Роуза? Едва слышно твержу в припадке, что я сильная, что справлюсь, но всё больше кашляю и дрожу. Руки раскачиваются на перилах всё сильнее, быстрее. Я понимаю, что еле сдерживаюсь. Резко отталкиваюсь от ледяной поверхности и спускаюсь в сад перед замком. Нужно держаться. Оборачиваюсь и вглядываюсь сквозь слёзы в зашторенные окна третьего этажа. Они все там, танцуют, веселятся, смеются. Строят планы, как меня уничтожить, сломить, сжечь изнутри. Они преуспели. Острые стрелы их языков всенепременно бьют прямо в цель. Убеждаясь, что остаюсь незамеченной, бессильно опускаюсь на снег. Красная ткань юбки плавно растекается по белой поверхности, напоминая кровь, вытекающую из сердца прямо сейчас. Мне так кажется. Как же больно. Я изо всех сил сжимаю складки бархата, костяшки тонких пальцев, покрасневшие на морозе, белеют. Рыдания прекращаются так же резко, как и начались. Легче, лучше. Нужно собраться. Но вдруг в мои мысли проникает музыка, доносящаяся из зала. Это вальс, тот самый, в котором я безвольно кружилась с ним в прошлый раз. В голову сразу же проникают жуткие образы этого человека, его голос раздаётся где-то изнутри, под кожей, пульсирует в венах. Вдох. Крик. Резкий, душераздирающий вопль бессилия, ненависти и страха. Голос уже охрип от холода, но крик длится ещё несколько секунд. Я понимаю, что проиграла, что в этой битве он взял верх, что сегодня я сдалась под его убийственным давлением. Снегопад лишь усиливается, и плотная снежная стена отрезает меня от замка. Кажется, что я здесь совсем одна, никто меня не услышит, и ни одна сила на свете не вернёт меня обратно в замок. Я их ненавижу, но это чувство уже не придаёт столько же сил, как несколько веков назад. Неужели я себя исчерпала, неужели на третьем столетии своей жизни я готова сдаться? Ложусь на снег уже всем телом, прижимая лопатки к небольшому мягкому сугробу. Каждый глубокий вдох отдаётся болью с левой стороны рёбер. Не в сердце, чуть ниже. Как напоминание. Плотная снежная стена закрывает меня от внешнего мира, скрывая от посторонних глаз. Наконец-то я одна. Наконец-то боль утихает. В голове роится множество мыслей, но одна из них пробивается на поверхность сознания особенно яростно. Когда всё это началось? Когда я сделала свою главную ошибку? Я вспоминаю договор, подписанный дрожащей рукой. Золотую цепочку. Нет, раньше. Вспоминаю вой сирен. Свой первый бал. Падения. Рукопожатие. Таблетки. Выстрел. Нет, всё не то, всё началось гораздо раньше. Красные розы. Да, уже ближе. Сосновый лес. Обещания. Детский школьный рюкзак. К самой сути. Панорамные окна. Синие диваны. Желание стать чем—то большим, лучшим, найти своё место в мире. Вот оно. Я хотела найти себя. Забавно. Хотела найти, а в итоге окончательно потеряла, и если бы только себя… — Насколько я помню, ты хотела умереть не так. Переохлаждение – это слишком скучно. — Сильная рука пробирается ко мне сквозь снежную стену, вырывая из молчаливой истерики. Я не вижу лица, но, конечно же, узнаю голос. – Всё, приступ меланхолии завершён. Пора возвращаться. Рановато сдаваться, ещё даже горячее не подали. Вымученно улыбаюсь, мокрые щёки болят от мороза. Конечно, я не сдамся. Просто перевела дух, обычное дело. Зажмуриваю глаза и сжимаю кулаки. Хватит здесь лежать. Я приведу себя в порядок и поднимусь наверх. Улыбнусь так естественно, как только смогу, подниму бокал за гордую непреклонность моей страны. Резко сажусь и смотрю вверх. Часто моргаю, чтобы сбросить снежинки, оседающие на ресницах. Хватаюсь за руку, всё ещё протянутую из белой мглы. Вдох. Я встаю. *** Умение пропускать физкультуру без последствий есть не у всех. Я с точностью это сегодня осознала. Поддавшись уговорам одноклассниц, я просидела весь урок в раздевалке, пытаясь создавать как можно меньше шума. Громкие разговоры таких же девочек-прогульщиц явно шли вразрез с моей концепцией тишины. Убедившись, что нас не ищут, через пять минут они уже громко смеялись и пытались записать какие-то глупые видео на телефон, прислонив его к батарее. Танцевали они бездарно, так мне казалось, и я вскоре переключилась с созерцания этой картины на книгу, скачанную с какого-то пиратского сайта. Платить за литературу казалось расточительным, особенно, когда тебе двенадцать лет и твоё финансовое благосостояние распространяется лишь на холодные школьные обеды и пачки чипсов, купленные по дороге до дома. Быстро погрузившись в вымышленный мир, я забыла про одноклассниц. Я не была близка ни с одной из них, поэтому сильно удивилась, что меня впустили в своё закрытое общество. Наверное, им казалось, что прятаться от физрука в компании отличницы не так страшно. Не то чтобы я не любила физкультуру, но спорт мне, мягко говоря, не давался. Слабая физическая подготовка давала о себе знать, выделяя меня на фоне одноклассников. Пробегая десять кругов по душному залу, я начинала чувствовать боль где-то под рёбрами, а во время стрельбы из пневмовинтовки я ни разу не попадала в цель. «Не попадала» – вот ёмкое описание всех моих попыток приобщиться к спорту. У меня было достаточно усердия, но я предпочитала направлять его на интеллектуальную деятельность. Мне бы никогда не пришло в голову прогулять литературу. Но сегодня выбор был сделан, и я каждые три минуты бросала опасливые взгляды на побитую жизнью дверь женской раздевалки, постоянно отрываясь от манящего текста. В двенадцать лет я уже, конечно, понимала, что за все сомнительные поступки приходит расплата, но всё же не ожидала, что так быстро. Вмиг история о волшебном королевстве сменилась визгом одноклассниц, безуспешно старавшихся овладеть профессией то ли видеоблогеров, то ли танцовщиц. Переведя взгляд на них, я не сразу поняла, почему на их лицах отпечаталось такое испуганное выражение. Краем глаза я заметила справа что-то неправильное. Дверь. Она была открыта. На пороге стоял физрук, а рядом с ним возвышалась классная руководительница. Сердце решило, что оно выполняет не слишком важную работу в моём организме и рухнуло куда-то значительно ниже грудной клетки. *** Я с досадой толкнула школьную калитку, покидая территорию добровольно-принудительного заточения. «Можешь вернуться на занятия только под расписку от родителей», —в голове раздавался разочарованный голос учителя. Разочарование. Самое ужасное чувство, которое я могла принять на свой счёт. Когда тебя считают лучшей ученицей шестого класса, не особо хочется портить репутацию, особенно на второй неделе учебного года. Я была абсолютно не согласна со строгими правилами гимназии. Кто-то круглый год прогуливает, а я и двадцати минут не продержалась. Ещё и перед матерью теперь объясняться, отличное начало семестра, ничего не скажешь. В голове раз за разом прокручивались слова учителя, я шла домой на автомате. Горечь неоправданных ожиданий оседала где-то внутри. Если бы я с первого класса не высовывалась, бегала по коридорам и отрывала листья от школьных цветов вместе с другими менее успешными учениками, никто бы не относился к моим промахам так преувеличенно. «Ты же отличница, ты же девочка, ты же пример для начальной школы». Да кому это нужно вообще?! Я почувствовала, как с плеча спадает лямка рюкзака и остановилась, чтобы её поправить. Подняв голову, ощутила нарастающую тревогу. Перекрывая сентябрьские солнечные лучи, передо мной возвышалась кирпичная стена одиноко стоявшего гаража. Точнее, это было похоже на нечто среднее между гаражом и каким-то небольшим складом. Я часто уходила в свои мысли, отрываясь от реальности, но мои ноги раз за разом приводили меня прямиком к дому, к счастью, от школы было совсем недалеко. Я с трудом узнавала двор, а точнее даже район, в котором оказалась. Надо признать, что я не слишком-то уверенно чувствовала себя на просторах родного Китай-города, потому что вечно сидела дома вместо того, чтобы слоняться от подъезда к подъезду, как делали многие мои сверстники. Обойдя стену и завернув за угол странного здания, я чуть не впечаталась в открытую под опасным углом железную дверь. Почему-то она показалась мне олицетворением надёжности, через такую просто так не проберёшься. Подталкиваемая любопытством, я заглянула внутрь. Машины там не оказалось, зато стояло несколько железных шкафов, на крючках висели массивные чёрные куртки, а справа располагался слегка погнутый стул, из-под которого выглядывала пара ботинок, похожих на армейские. На стене, не занятой шкафами, что-то висело, но с того места, где я стояла, было не разглядеть. Инстинкт самосохранения вступил в ожесточённую схватку с тягой к приключениям. Конечно же нельзя заходить в незнакомые гаражи. Может это план по похищению детей и дверь захлопнется, как только я зайду. Не стоит этого делать, совершенно точно не стоит. Но разве не так начинаются все самые увлекательные книги, которые я, не отрываясь, читала по ночам? Мне хотелось стать частью чего-то особенного, тайного, того, что будет принадлежать лишь мне одной. Сделав шаг вперёд, я резко обернулась, проверяя, не прячется ли кто-то сзади. Но в тихом дворе не было видно ни одного человека, только с одиноко стоящего баннера на меня смотрело весёлое и уверенное лицо мэра. Тяжело выдохнув, я быстро прошла к свободной стене. Просто посмотрю и выйду. Перед глазами появилась картина, неровно повешенная на гвоздь. Свет в помещении был тусклым, солнце, неуверенно выглядывающее из дверного проёма, не позволяло в полной мере рассмотреть детали, но при более подробном изучении я поняла, что это не картина, а фотография какого-то очень красивого здания. Оно располагалось посреди леса и поражало своей громадностью. Крепкие колонны сочетались с панорамными окнами. Окружённое соснами, оно было похоже на какое-то учебное заведение из самого прекрасного фильма. Чуть выше входа была какая-то надпись на английском, но скудный свет не позволял мне её прочесть. Из прохода подул лёгкий ветер, заставив дверь скрипнуть. Я вздрогнула, испугавшись, что вот сейчас она захлопнется, но та по инерции вернулась в прежнюю открытую позицию. Восприняв это как знак, что пора уходить, я поправила лямку рюкзака и направилась к выходу. В груди разлилось какое-то чувство неудовлетворённости. Не дойдя двух шагов до двери, я быстро вернулась к фотографии и поправила её так, чтобы она висела ровно. Пусть владельцу странного помещения будет приятнее смотреть на неё в таком состоянии. Успокоив внутреннего перфекциониста, я была готова завершить своё флегматичное приключение, как вдруг почувствовала, что кто-то тянет меня назад. Второпях осознавая, что позади меня нет ничего кроме стены, я почувствовала панику. Перед глазами поплыли шкафы и куртки, мне показалось, что я теряю сознание и падаю. На секунду зажмурившись то ли от страха, то ли от тошноты, я действительно поняла, что ноги предательски подкашиваются, и я вот-вот столкнусь носом с полом. Зажмурившись крепче, я выставила вперёд руки, ожидая соприкосновения с кирпичом. Падение выбило воздух из лёгких, я перекатилась на бок, продолжая стабилизировать своё положение руками. В ладони воткнулось что-то колючее. Поборов приступ тошноты, я приоткрыла глаза и поднесла к ним левую руку, приподнявшись на правой. К ладони прилипла сосновая иголка. Посмотрев прямо перед собой, я увидела столько же идентичных хвойных игл. Стараясь не делать резких движений, я села, подогнув под себя ноги. В воздухе витал запах сосны и чистого кислорода. Подождав немного пока зрение окончательно сфокусируется, я посмотрела наверх. Всё те же деревья возвышались к небу, перекрывая доступ солнцу. Первая попытка встать на ноги не увенчалась успехом, и я едва успела ухватиться за ближайшую сосну, чтобы ещё раз не поцеловаться с землёй. Простояв так ещё минуту, я почувствовала себя лучше, тошнота медленно отступала, а на её место возвращалась паника. Может, я ударилась головой и впала в кому? Или у меня начались галлюцинации? Но шершавая поверхность коры была слишком уж реальной. Оглядев пространство в радиусе трёх метров, я не увидела ничего кроме деревьев и земли, усеянной иголками. Вдалеке хрустнула ветка. Этот звук заставил меня вздрогнуть, он казался оглушающим на фоне абсолютной тишины. Спокойствие леса нарушили чьи-то шаги. Казалось, я и вовсе перестала дышать, пытаясь сподвигнуть свой мозг работать и начать думать о спасении всех остальных жизненно-важных органов. По-прежнему стараясь не крутить головой слишком резко, я разглядела в паре шагов от себя тяжёлую на вид ветку. С опаской отпуская свою надёжную опору, я схватила потенциальное оружие как раз в тот момент, когда из-за дерева появилась фигура. Я ожидала увидеть там убийцу в полосатом костюме Фредди Крюггера или на худой конец бродягу в обветшалой одежде. Но навстречу мне шагал молодой мужчина, одетый в идеально выглаженный синий костюм и строгие туфли. Я поражённо приподняла одну бровь.