ОТШЕЛЬНИК

утями идут желан

ям Ш

аных. Жиреют на наши деньги. Кровью нашей н

о чем

а за разводами молока в чашке с растворимым кофе,

выдавать и бюджетникам на покупку жилья. Посмотри на директора банка – жирный, как три свиньи, и этот рядом стоит, вроде как с обложки журнала, а глаза звериные, ничего доброго в глазах этих. Бе

не подсознания, когда еще непонятно – нравится тебе этот человек или нет, а тревога появилась. Может быть, потому что глаза у него необычного цвета – янтарного. Редко такой встретишь в природе. Или это освещение. И взгляд с прищуром це

х и в той позе, в которую вас поставят, а ставят они обычно только в одну и притом всех. И он далеко не лощеный, а скорее, матерый, внушающий суеверный страх и какое-то оцепенение, ощущение неограниченной власти, способной смести на своем пути абсолютно все. Ростом невысокий, но спина прямая, и видно, как мышцы бугрятся под складками костюма стального цвета. Я тряхнула головой – какое мне дело до этого олигарха? Их только по телевизору и можно увидеть. Как экспонат в музее. Для таких простые люди – мелкие букашки, по которым можно пройтись туфлями, как у него – с натер

а нам, а? Я выздоровею немного и на работу в

едва я обернулась, вымученно мне у

с тобой. Главное, работу хорошую найти. Потому что вот так

больше – стыдятся нищеты. Прячут ее под видимым благополучием, под картонными декорациями якобы удавшейся жизни. Чтоб никто и подумать не мог, что помада не брендовая и духи турецкая подделка, если и на это хватало денег. Вот мне не хватало даже на подделку. Поэтому я на ры

лоть и клизмы ставить, тебе в столицу – подиумы покорят

д, подсчитывая, сколько осталось в

кто Степан Антонычу капельницу на дому поставит? Он никого на порог не пустит. Мар

кого не встретишь, а в столице ты любую за пояс заткнешь. Красота – эт

одработку нашла. Справимс

я из дома принесла. Иди, тетя Дуся борща нальет горячего с котлетой. Смотреть на тебя т

деты прилично и по помойкам не шастают, и даже в супермаркеты ходят, но это лишь видимость. Менталитет у нас такой – не привыкли мы напоказ наши беды выставлять. Мама всегда вещи перешивала, старалась, чтоб как в журналах, и духи у нее французские уже лет десять стояли на комоде. Как-то

не в больницу. Менялись с ней, чтоб Митя сам не оставался. Спину она там сорвала недавно и сейчас еле по квартире ноги передвигает. Смотрю на нее и иногда больно так становится – ведь она еще молодая женщина, а это безденежье лютое почти старуху из нее сделало, потому что ни одеться красиво, ни сумочку новую купить, ни волосы в парикмахерской уложить и ночи бессонные нескончаемые, и ужас вечный за Митю. Со смены утром приходит и ничком на постель валится. Я ее пледом прикрою, сапоги с отекших ног стяну, и боль-тоска ду

догадываться, и страшно от этого жить становится. Страшно, потому что кто-то с деньгами способен заплатить за что угодно, а еще страшнее, что кто-то может эти деньги взять и на все закрыть глаза. Безнаказанность и вседозволенность только потому, что денег много. И я по-тихому, но люто ненавидела всех этих любимчиков фортуны, которые не

ты рухнули, когда средства большие понадобились. Оставалось только работать. На уче

учей рецептов, и поняла, что врачом стану когда-нибудь потом, а сейчас работать надо и ей пом

зывала, но верить хотелось, потому что просвет я наконец-то увидела в темноте нашей вязкой и надежда задребезжала слабеньким лучиком где-то на горизонте. Человеку ведь

тротуара – тоже тетке своей за лекарствами приехала. Извиняться не собиралась, выскочила руками размахивать, цокая по асфальту сапогами на тоненьких шпильках и кутаясь в кор

епли в своем Мухосранске! Твою ж… Самойл

и и, качая головой, расс

– потом нахмурила толстые по-модному нарисованные брови, – ну, если приодет

когда. Потому что сама себе поклялась, что отрежу волосы только тогда, когда Митю прооперируют и ему станет легче. Где-то в книге прочла про свя

ои. Брезгливо вытерла влажной салфеткой стол и лишь тогда поставила на него локти. Разговорились – кто сейчас и где из наших одноклассников. Мельникова щебетала – кто и кем стал, а я на час

с? В этой дыре р

она вспомни

у меня смена скоро и лекарства надо Мите отвезти

выражение напускного веселья. Словно в

тей? Все так

х денег вымаливать и по знакомым ходить с протянутой рукой. Не могла и все. Нееет, я никого за это не осуждала, наоборот, искренне радовалась, когда у людей получалось собрать. Может б

знали, пока хуже не стало. Нужно тщательное обследование и, може

ами с длинными фиолетовыми ног

очка приходит – я ей по английскому помогаю. А мне е

ди ты…

кивая ноготком по столешни

ошую? Тебе ведь не хватает копеек твоих,

своих проблем по горло, невольно становишься эгоистом, и чужая жизнь совер

слугу, нанимаем дворецких, бухгалтера, садовника, в общем, полностью берем на себя все бытовые проблемы кли

екунд меня пристал

приличный дом на полный рабочий день, включая прож

че и громче. Так что в висках пульсацией отдавало. Мне хотелось заорать и схвати

бы хотела, чтоб я подыс

, не в силах ск

операционных, и все автоматизировано. Будешь как сыр в масле кататься. Ну да, это, конечно, не научный центр и не частная клиника

в собственных глазах. Они начинают считать себя хорошими и добрыми, гордиться собой и натирать нимб синтетической тр

ебуется обслуга, мне сегодня запрос попадался на рабочем мейле, а ты

шить, душить. Надо же. Ведь мы в школе и не дружили особо, а тут на тебе. Но

но нужна была? Та нет. Нет же. Эта девочка не така

трубку

доровьем все в порядке

деле медосмотр мы в клиник

что я спрашиваю, какие судимости, если тут на

нашу встречу, а может,

епр

еевой обманули и сперли браслет, который теб

е его

то просто железка желтая оказалась. Вот и вернули. О

час сильно изменилась. Но вслух я этого, как

льзя, Надька, в наше время такой быть. Люди – звери, а то

*

снова взгл

. Ты радоваться должна, что шанс такой появился. Главное, не грусти и отдыхай побольше. Если

ою сильно сжала, а у

сти меня

оже,

зарплату, и ты также… Может, надо было не за отца твоего выходи

ила, и он тебя любил. И это самое дорогое, что у

бода, Надя. Это возможность жить, ка

я обняла ее крепк

них, у богачей этих, де

дь у нас сейчас возможность,

у нас будет

жала. Он спал так сладко и во сне совершенно не выгля

за последние годы, и папа наш живой еще. Просыпалась вся в слезах… потому что лишь во сне все это возможно. Мне б туда, в со

*

-то по-другому и платье покороче наде

головы и поджала

ак из д

ной поржать, а я чувствую себя ужасно неуютно рядом с ней в ее красивых сапогах, полушубке и коротком фиолетовом платье. Нет. Не зависть. Я не знала, что это за чувство – мне оно было неведомо. Я никогда не хотела иметь чт

ках у окна, аж шею вывернул. Ты такая хорошенькая. Если б п

алась справиться с ним и с подступающими позывами вернуть свой завтрак обр

ны, а ты баба-ботан. Уравнения, что ли, в г

пила минеральной воды

ова, а у тебя парень ест

такая никак не успокоится. Впрочем, она и раньше тако

Не встр

ка? Замуж посл

позвал и уехал из города, а Стас, наш физиотерапевт, тоже поухаживал какое-то время, понял, что мне не до этого, и женился на лаборантке Вале, которая таскала ему из дома пирожки. Правда, иногда пытался меня зажать на лестнице и получал по морде, матерился, потом извинялся, а через время все сн

заделалась и все на себя взвалила.

приятно. Все решения, которые я принимала, были то

бовником, еще когда мы учились в седьмом классе. Она долго скрывала, но как-то наша

ахмурила и уткнула

шь, Ларис, огромное. Но я, правд

олигарха. Сынок крутой до невозможности. С ним и поговорить особо не удается, обслугу всю она через нас сама нанимает. Регентша, блин. Типа вся из себя царица и душеприказ

страха глаза расширились. В ту же секун

ет закладывать. Так вот, эта баба тот еще фрукт. Ведьма. Тяжело с ней будет. Ну ты справишься, я думаю. Платят там так, что тебе и не с

есть или чем еще они занимаются, но м