ящей Рюкоку, воображаемая Рюкоку никуда не

Юкинари была слишком живая фантазия, чтобы остановиться на этом. Его сильно увлекли истории о Чужих, колдунах из южных степей; в Юйгуе их называли яогуай, здесь — ёкай. Он ни разу не видел никого из Чужих вживую, но говорили, что они всегда выглядят чудно, непохоже на обычных людей — например, у них могут быть глаза и волосы какого угодно цвета. Он услышал, к

зелеными волосами, с крыльями, с чешуей; люди, которые превра

обы его воображаемые брат и сестра тоже что-нибудь такое умели, но, поразмыслив, он

м (как часто Юки завидовал этой способности!), и д

жемчужного цвета, похожими на птичьи

чень высокий, тонкий, с зеленоватой кожей, он был мало похож на человека. Он

пкая девочка в черной одежде, с огромными тревожными глазами.

ему настоящих и что, наверное, это нехорошо, но он не мог ниче

хотел. Дед-император, Ёсихито, показался ему приятным человеком, но он почти не интересовался Юки — или же у

ся лишь его

етям, причем подстраивал хитро, так, что жаловаться на него было бесполезно (и мало кто осмеливался жаловаться, зная, что Юкиёси жестоко за это отплатит). В те времена Юкинари это даже нравилось: он думал, что брат таким образом защищает их семью от недоброжелателе

к бы он ни старался, он все равно останется в глазах сверстников чужаком — неправи

же одинок, как и Юкин

сного Дракона». Однажды он, разглядывая рисунки Юкинари, спросил его про людей на этих ка

т быть не одна жена, а хоть целая сотня? И друзей у нас будет сто

ой-то изъян, но он сам так мало знал о др

о оказалась заперта на женской половине дворца, точно в клетке. Для Юкинари почти ничего не изменилось, Маюми же была слишком мала, чтобы что-то понять. Но Юкиёси наслаждался каждым мгновением их новой жизни. Красивая одежда, изысканная еда, чужие поклоны и взгляды, полные восх

ратьев, может, все обернулось бы по-другому — може

ет, и

ей уши и хвост — эти места покрывала запекшаяся кровавая корка — и привязал к дереву так хитро, что та не могла ни вырваться, ни перегрызть веревки — а потом ушел, оставив ее умирать от ран, холода, голода и жажды. Юки потрясла не столько смерть собаки сама

ть некое подобие могилы; когда он затащил туда собаку, оказалось, что места слишком мало. Он забросал собаку все той же твердо

кто именно это сделал, но у н

бходимости скрываться, как было прежде в Юйгуе, наносить удары врагам исподтишка: теперь он мог позволить себе быть каким угодно взбалмошным. Пока что, он, конечно, оставался всего лишь мальчишкой и ник

принес Юкиёси остывший чай — страшный проступок. Юкиёси приказал дать ему две

видели смерть. Юкиёси смотрел во все глаза, боясь п

иёси нашел новое увлечение: стал часто присутствовать на казнях преступников, которые провод

оваривать с братом, но тот в основном молчал или отвечал односложно, всем своим видом показывая, как ему неприятно общество Юкинари. Посл

фантазий, заставляло думать о реально

ал, как страшен в гне

слуги умирали. Юки, конечно, больше не присутствовал на наказаниях, он изо всех сил стара

няли Страну Дракона — не настоящую, а

ому. Теперь страна окрасилась в мрачные краски. В Рюкоку, которая продолжала жить в его голове, началась война. Туда вторглись какие-то чужеземные захватчики

подсмотреть, как тот превращается или хотя бы ходит на задних лапах. Дом и сад были полны восхитительных и пугающих вещей, которые другие почему-то не замечали. В пепле у очага Юки не раз замечал отпечатки маленьких ног домового, и тот же домовой, без сомнения, разбрасывал и

н решил не упрекать себя за это и так вжился в эти фантазии, что почти перестал отдавать себе в них отчет. Когда он учил уроки — представлял, что разведывает планы врагов, напавш

е, придумывая что-то, ему вдруг пришло в голову, что злыми силами, покушающимися на Страну Дракона, руководит Юкиёси. Раньше ему казалось, что его брату не место в Стране Дракона, но те

возможно, и то и другое давно уже было очевидно, но Юки в то время б

м новым знанием — он не

— но когда он начал размышлять об этом и пытаться облечь свои чувства в слова, то понял, что некоторые из придворных ему нравятся (таких было меньшинс

ь немного интересовался происходящими при дворе событиями и секретами, но Юки не интересовался. Впрочем, если он случайно становился свидетелем чужой беседы

касались, тревожили его

о от стены библиотеки, в обычно

что он узнал низкий голос одного из

годня с государем, ко

ли пускаться в откровенность, но в конце концов решился. — Не хочется вас

товиться к неизбежному... Позвольте спросить, как вы вид

я в не очень-то располагающие к юмору моменты — показались Юки знакомыми: он не был увере

н. — Считаю, мне повезет, если удастся добраться туда живым и при всех данных мне от рожде

, что он осмелеет настолько, чтобы отсылать

едник, смешливый, только на этот раз в ег

я всегда была лишь на шаг дальше о

когда шаг больше

рады видеть вас на этом др

е разговаривали об этом со мной. Мой отец убедил меня выбрать военную

ова засмеялся. — Ну а что вы сами

о собеседник. — За себя я не боюсь, но в руках одного человека

ивариус усмехнулся с отчетливой горечью. — Бе

конечностей, — предостерегающе сказал генерал. —

смех. — Может, и так, но он давно заблудился в за

будет мешать нам делать нашу работу. Пусть и

Но, думается мне, он недо

хочется повторить суд

толкнуть мальчишку

пособ втереться в доверие и к сыну. Это несложно, все, что требуется от Акахито, это вести се

их мать?.. Юки понятия н

я нас, а с поддержкой Акахито — вдвойне опасен,

Не надо так на меня смотреть: я понятия не имею, что делать, поэтому остается лишь

. И с министром

то осм

скорее угадал слова, чем расс

ая Рюк

ую вещь: его новая родина была несчастным, бедным, отсталым, жестоким государством. Он старался думать об этом как можно реже, потому что как только он начинал думать, ему причиняло боль буквально все — начиная от разлуки с матерью и сестрой (которых он никогда особенно не любил, но невозможность даже увидеться с ними казалась страшно несправедливой) и заканчивая повседневными унизительными ритуалами вроде трехкратных поклонов, котор

ю, злобой и предательством. В городе и стране за воротами дворца все было еще хуже. Долетавшие до него обрывки св

ринят такой порядок вещей, не

родине жизнь было вовсе не так ужасна, как казалось, когда он был ребенко

расивую Страну Дракона, миропорядок которой был, разумеется, мудрым и спра

лагерь и убил всех важных стратегов, оставив войско захватчиков беспомощным, но у него не получилось придумать этому сюжету счастливое завершение: враги его поймали и взяли в плен. Его от

угому. Все случалось как-то само собой, против его желания. Конечно, всё по-прежнему происходило только в его голове (он осознавал, что это фантазии, хоть

а на смерть, его друзья,

ать какие-то другие повороты, но у него не получалось: как только он пытался поменять события на более благоприятные, он остро чувствовал фальшь в придуманном

беспомощно следить, как его

жизнь, до такой степени, что не мог отнять

л у него из рук оружие — и он, владевший силой огня, вспыхнул свечой, сг

ось все больше стрел, она слабела; и вот наконец крылья безжизненно повисли двумя черными полотнищами, она на миг зависл

тепенно засыпая

ог смерти, но когда с неба начали падать хлопья снега, враги увидели его силу

стокий удар, который был предназначен ему, достался ей; она вздохнула, закрыл

я уже ему, и он не смог его отклонить, и упал, пытаясь зажать пальцами ра

ю, она упала, раскинув руки. Ее жемчужные волосы слились с белизной снега, и он с ужасом ждал, что из-под ее тела начнет рас

ь, словно под толщей во

усто валил, постепенно пр

е в его силах. Он очень четко представлял себе эти холодные, мягкие белые хлопья, ложащиеся на землю, на тела и мертвые лица е

о другом, не было ни войны, ни всех этих смертей. Но здесь он, как и там, тоже был один, а

лась; и хотя всё происходящее тут было тусклым, некрасивым и неправильным, оно тревожило его, смущ

Рюкоку, не то чтобы захотел кому-то помочь... По-наст

этого он сд